7,946 просмотров за всё время,  1 просмотров сегодня

 

Приступая к изучению проблемы свободы, необходимо определить место категории свободы среди других философских категорий, а также значение свободы для решения жизненных, практических задач человека и общества. С этой целью в статье устанавливается отношение понятий свободы и ответственности. Вместе с тем указывается на роль свободы в построении и оценке философских систем вне зависимости от того, к какому типу и направлению принадлежат эти системы.

Вопрос о свободе человека может кому-то показаться слишком абстрактным и несвоевременным, но вряд ли кто-либо решится отрицать актуальность и практическую значимость вопроса об ответственности. Ответственность или, как иногда говорят, вменяемость означает поощрение или наказание, похвалу или порицание за совершенный человеком поступок. Отношения в обществе невозможно себе представить без ответственности каждого человека за свое поведение. Перед другими людьми и обществом в целом человек несет ответственность за каждый свой шаг — ответственность нравственную и правовую, духовную и материальную, индивидуальную и коллективную. Там, где есть право действовать, неизбежна и ответственность за совершаемый поступок.

Можно сказать, что ответственность — это нерв общественных отношений. Именно через механизм ответственности общество контролирует поведение отдельных людей, коллективов и социальных групп. Мера и характер ответственности дают человеку представление о характере и мере его инициативы, воспитывают человека, формируют у него правильное или неправильное, активное или пассивное отношение к жизни. Теряя чувство ответственности, человек как бы выпадает из общества, утрачивает важнейшие нити, связывающие его с другими людьми. Контроль и правильное регулирование разнообразными механизмами ответственности представляют собой важнейший, ключевой вопрос сознательного управления общественным развитием.

Однако ответственность — это лишь обратная сторона свободы. Там, где нет свободы выбора, возможности поступить иначе, там не может быть и ответственности за совершенный поступок. Когда объективные условия однозначны и не оставляют человеку места для собственного решения, тогда вся вина должна быть перенесена с человека на условия; такой человек неответственен и невменяем. Именно потому, что понятия ответственности и свободы неотделимы друг от друга, ответственность как категория философская приложима только к человеку. В самом деле, никому не придет в голову вменить что-то в вину естественным природным явлениям или животным и признать их ответственными за результаты, к которым они имели отношение.

Следовательно, ответственность представляет собой только следствие и практическое выражение свободы. И чтобы правильно разобраться в механизмах ответственности, которые действуют в обществе и составляют одну из существеннейших основ общественных отношений, необходимо сначала правильно решить вопрос о сущности свободы. «Невозможно рассуждать о морали и праве, не касаясь вопроса о так называемой свободе воли, о вменяемости человека, об отношении между необходимостью и свободой», — писал Ф. Энгельс[1].

Но ответственность, ставя перед нами проблему свободы, в то же время дает надежду и даже намек на ее решение. Она закреплена в правовых законах, нравственных установлениях, системах материального и духовного поощрения и наказания. Даже в эмоциональных реакциях: никто ведь не сердится на дождь и не благодарит восход солнца, не обвиняет животных и не вменяет что-то в достоинство маленькому ребенку — все эти эмоции мы относим к людям как сознательным, свободным субъектам своего поведения. Тем самым мы фактически доказываем свободу человека, однако не полную и не абсолютную: если человек абсолютно свободен в своих действиях, независим ни от каких условий в принципе, то наказание и поощрение, вина и достоинство также теряют для него всякий смысл. Наказания и поощрения входят в круг условий человеческой жизнедеятельности и по отношению к субъекту, независимому ни от каких условий, очевидно, лишены какого-либо значения. Следовательно, абсолютная свобода приводит к тому же результату, что и однозначный детерминизм: ответственность человека, его наказуемость и поощряемость оказываются необъяснимыми и невозможными[2].

Тем не менее, ответственность существует, и именно она действительно выделяет человека как личность из всей остальной природы. Этим практически доказывается, что отношения между человеком и условиями более сложные. Но каковы они? Факт ответственности доказывает свободу человека и практически опровергает произвол в его действиях. Но каков характер этой свободы?

До тех пор, пока не дан ясный теоретический ответ на этот вопрос, ответственность, существующая в форме самых различных общественных регуляций, останется понятием расплывчатым и в принципе неуправляемым процессом. Механизм, регулирующий вменяемость, будет колебаться, подобно маятнику, из положения, ставящего человека в полную зависимость от условий и исключающего инициативу, в положение, позволяющее личной инициативе выйти за разумные и дозволенные пределы. Мера ответственности и свободы будет определяться в каждом конкретном случае отдельно и на основании лишь практического опыта. Но такое положение терпимо только в условиях, когда индивидуальная инициатива остается делом самой индивидуальности и осуществляется ею на свой страх и риск, иначе говоря, когда мера и характер ответственности определяется мерой удачливости. Когда же общество подчиняет индивидуальную инициативу коллективной воле, то этой волей должно управлять знание общего закона, проявлением и выражением которого явится каждая отдельная инициатива. Характер и мера ответственности должны стать сознательно регулируемой величиной. Понятно, что для этого как минимум необходимо объяснить природу ответственности, т. е., избежав Сциллу детерминизма и Харибду произвола, толковать человека как субъекта сознательной активности.

Проблема свободы отнюдь не проста. Она относится к числу сложнейших и фундаментальных проблем всей науки и философии. Возможно, что это самая сложная из проблем, когда-либо встававших перед человечеством. «Ни об одной идее — писал Гегель, — нельзя с таким полным правом сказать, что она неопределенна, многозначна, доступна величайшим недоразумениям и потому действительно им подвержена, как об идее свободы, и ни об одной не говорят обычно с такой малой степенью понимания ее»[3].

То же самое замечает Кондильяк о «свободе — проблеме, при обсуждении которой множество перьев было исписано, казалось, лишь для того, чтобы ее еще больше затемнить»[4].

Г. В. Плеханов так резюмирует значение проблемы свободы для философии: «Старый, но вечно новый вопрос о свободе и необходимости возникал перед идеалистами XIX века, как возникал он перед метафизиками предшествующего столетия, как возникал он решительно перед всеми философами, задавшимися вопросом об отношении бытия к мышлению. Он, как сфинкс, говорил каждому из таких мыслителей: разгадай меня или я пожру твою систему!»[5].

Напрасно надеяться, что такая архисложная проблема может быть разъяснена окончательно несколькими краткими определениями. Это не значит, разумеется, что проблема свободы вообще не имеет решения; любая правильно поставленная проблема имеет решение. Но когда в ответ на сложнейший вопрос дается сжатое «учебное» определение, оно обычно остается малопонятным. Например, основные положения теории относительности можно заучить, но понять их нельзя, не зная истории физики (начиная, по крайней мере, с Аристотеля). То же относится и к свободе. Формула «свобода есть познанная необходимость» кратко выражает огромное содержание, заключает в себе весь исторический путь к этой формуле, который начинается с первых шагов философии и каждый этап которого не был напрасным, содержал зерно истины.

Человек, перед которым впервые встал вопрос: свободен ли я и в каком смысле? — наверняка ответит на него сначала так: быть свободным — значит свободно действовать, беспрепятственно осуществлять свои желания; я свободен тогда, когда мне ничто не мешает делать так, как я хочу. В самом деле, почему не свободен человек в цепях? Потому что у него есть желания, потребности, осуществить которые мешают цепи. Если человек добровольно надевает оковы или, находясь в оковах, ничего лучшего для себя не желает, никто не скажет, что он не свободен.

Мы часто говорим «свободное движение» — это значит, что движение протекает беспрепятственно. Такое движение может быть и у физического тела. У животных и человека движение подчинено всегда какой-либо цели. Поэтому применительно к живому существу свобода означает беспрепятственное движение к цели. Цель может быть осознанной или неосознанной, она может заключаться в получении путем действия какого-то результата или же в удовольствии от самого действия; так или иначе, но всегда действие живого существа будет свободным, если оно соответствует его желаниям[6].

Конечно, мы не всегда достигаем наших целей. Иногда, начав действовать в надежде на успех, мы обманываемся, встречая непреодолимую преграду. Иногда мы вынуждены заранее ограничивать наши потребности, чтобы сделать их осуществимыми. Но многого мы уже умеем добиваться и многому еще научимся. Причем мы все лучше научаемся при достижении наших целей не противодействовать природе, не насиловать ее, а, наоборот, использовать ее объективные законы. А это открывает поистине безграничные возможности росту нашего могущества, такие же безграничные, как сама природа. И чем чаще и полнее осуществляются наши цели, чем больше возрастает наша власть над природой, тем шире становится область нашей свободы.

Такое понимание свободы вполне правильно. В данном случае вывод, очевидный для здравого смысла, полностью поддерживается и философией. «Свободной — утверждает Спиноза — называется такая вещь, которая существует по одной только необходимости своей собственной природы и определяется к действию только сама собой»[7]. Влечения же и желания «есть не что иное, как сама сущность человека»[8]. Гегель пишет о том, что свобода есть не что иное, как утверждение самого себя[9]. В самом деле, о какой свободе может идти речь, если человек не волен действовать в соответствии со своими желаниями? Совершенно очевидно, что если человек действует (или бездействует) не по своей воле (например, если он болен или его машина потеряла управление), то он не может считаться хозяином своих поступков и не может нести ответственность за их последствия. Человек в этом случае является деятелем не в большей степени, чем палка в чьей-то руке или парус, увлекаемый ветром. Следовательно, беспрепятственность действия, возможность поступать в соответствии со своими желаниями является необходимым условием свободы. Однако достаточное ли это условие?

Давайте предположим, что человек может все, что он хочет или, во всяком случае, имеет достаточно большую свободу действий. Что же, свободен ли он, т. е. можем ли мы сказать, что в каждом или в большинстве случаев он в состоянии поступать иначе, чем он поступает, что, следовательно, он сам является источником и виновником своих поступков? Но этот всесильный человек ответит нам: да, у меня была возможность действовать по-разному и удовлетворять различные свои желания, но разве я был свободен в своих желаниях? Разве мои мотивы, цели, направляющие действия, не имели причины, разве не определяются они данным мне воспитанием, образованием, моей физической природой, и разве волен я выбирать свои цели? Конечно, нет; просто так сложились объективные обстоятельства. Отсюда ясно, что для обоснования свободы мало свободы действия, но необходима еще и свобода воли.

Воля — это общее понятие, объединяющее различные конкретные формы: потребности, интересы, цели, установки, мотивы и прочее, т. е. все те формы, которые побуждают человека к действию и превращают его деятельность в целесообразную. Детерминированность воли означает, что от человека не зависит, какие цели он себе ставит и какими мотивами руководствуется, но это определяется только объективными биологическими, психологическими, социальными и иными причинами. Свобода воли означает, что человек в состоянии в той или иной степени сам выбирать и определять себе мотивы и цели и, следовательно, сам ответственен за свой выбор.

Таким образом, для того чтобы осуществился свободный поступок, необходимы два условия — возможность достичь поставленной цели, или свобода действия, и возможность выбора самой цели, или свобода воли. Оба эти условия, или обе стороны свободы в равной степени необходимы, но они в различном смысле выражают и обусловливают свободу.

В первом случае имеется причина, побуждающая человека к действию, организующая и направляющая все его физические и духовные способности — именно воля человека. Воля вместе со способностями составляет сущность человека, содержание его как одной из сил природы, вступающей во взаимодействие с другими силами. В зависимости от соотношения этих сил действие человека может быть почти беспрепятственным, когда внешние обстоятельства не столько мешают, сколько способствуют ему, или же может встретить серьезные, даже непреодолимые преграды, которые ни с помощью силы, ни с помощью разума избежать невозможно. В результате действие или выражение сущности человека будет более или менее свободным. Следовательно, свобода действия сводится к могуществу человека, к его власти над внешними условиями. Рассматривая вопрос о свободе действия, мы заранее принимаем причину этого действия — потребность, мотив человека. И весь интерес для нас состоит в том, насколько беспрепятственно, легко, не искажая своей природы, действует эта причина. По существу тот же смысл беспрепятственности мы вкладываем в понятие свободного движения физического тела или поведения животного. Очевидно, поэтому В. Виндельбанд называет свободу действия человека его физической свободой.

Свобода же воли, по общему убеждению, присуща только человеку и означает, что человек в состоянии сам независимо от условий изменять и выбирать свои мотивы. Следовательно, свобода воли говорит не о том, насколько беспрепятственно действие данной причины, т. е. мотива, а о том, что сама эта причина может быть или не быть, может быть такой или другой. По существу, это тоже вопрос о власти или могуществе человека, но только речь в данном случае идет не о власти над внешними условиями, которые препятствуют или способствуют воле человека — той силе, которая движет человеком, а власти над самой этой силой, человеком движущей. Вопрос сводится к тому, может ли человек управлять причинами, которые им управляют, может ли человек в каком-то смысле избавиться от всеобщей детерминации, не «свестись» к внешней причинной обусловленности.

Разграничив свободу действия и свободу воли, мы теперь легко различим также понятия твердости, упорства, силы воли — и понятие свободы воли. Сила воли — это способность человека неуклонно стремиться к поставленной цели, не отступать перед препятствиями, проявлять настойчивость и мужество. Волевой человек, приняв решение, умеет подчинить ему все силы духа и тела, и там, где для безвольного — непреодолимая преграда, для сильной воли — почти беспрепятственный путь к успеху. Поэтому сила воли является необходимым компонентом свободы действия или могущества человека. Однако способность свободно достигать поставленной цели, чаще присущая сильному, чем слабому человеку, еще ничего не говорит нам о том, насколько свободен человек в постановке и выработке своей цели. Следовательно, вопрос о свободе воли нельзя смешивать с вопросом об упорстве и силе воли.

В заключении мы можем сделать вывод, что актуальность проблемы свободы определяется ее неразрывной взаимосвязью с проблемой ответственности человека — как перед собой, так и перед самыми различными социальными структурами. Теоретическое значение свободы заключается в том, что она служит конечной целью и решающим критерием в оценке философских систем. Для правильной постановки и решения проблемы свободы необходимо различать два смысла свободы — свободу действия и свободу воли.

 

ПРИМЕЧАНИЯ

 

^[1] Энгельс Ф. Анти-Дюринг // Маркс К., Энгельс Ф. Соч.: в 50 т. 2-е изд. Т. 20. М., 1961. С. 115.

^[2] Нечто подобное утверждает и Р. Чизколм. Однако осознав, что абсолютный произвол, точно так же, как и строгий детерминизм, ничего не дает для обоснования ответственности, автор делает вывод, что рациональное понимание человека вообще невозможно (Chiskolme R. Freedom // Freedom and morality. Lawrence, 1976. P. 31–36).

^[3] Гегель Г. В. Ф. Энциклопедия философских наук. Часть 3: Философия духа // Гегель Г. В. Ф. Сочинения: в 14 т. Т. 3. М., 1956. С. 291.

^[4] Кондильяк Э. Опыт о происхождении человеческих знаний // Кондильяк Э. Сочинения: в 3 т. Т. 1. М., 1980. С. 166.

^[5] Плеханов Г. В. К вопросу о роли личности в истории // Плеханов Г. В. Избр. философские произведения: в 5 т. Т. 2. М., 1956. С. 303.

^[6] Вопрос о соотношении независимости от среды и заинтересованности в ней как двух противоположных факторов свободного поступка достаточно интересен и уже исследовался (Engarden R. Man and value. Washington, 1983. Р. 83–84).

^[7] Спиноза Б. Краткий трактат о боге, человеке и его счастье // Спиноза Б. Избр. Произведения: в 2 т. Т. 1. М., 1957. С. 362.

^[8] Там же. С. 464.

^[9] Гегель Г. В. Ф. Энциклопедия философских наук. Часть 1: Логика // Гегель Г. В. Ф. Сочинения: в 14 т. Т. 1. М., 1929. С. 51.

 

© О. М. Ноговицын, 2016