1,533 просмотров за всё время,  1 просмотров сегодня

Предисловие к публикации

В этом номере журнала мы продолжаем публикацию трактата Генри Мора «Бессмертие души» (1659). В этой части трактата, написанного главой школы Кембриджских Платоников в конце творческого периода 1650-х гг., который принято считать временем разработки собственного оригинального философского учения, после ряда публикаций («Философские поэмы» 1647, «Антидот против атеизма» 1653, «Кабалистические Доводы» 1656, «Торжествующий энтузиазм» 1656, переписки с Р. Декартом, которая будет опубликована в 1656 году), составивших ему не просто известность лидера философского направления, но и репутацию теоретика идеологии, получившей название «движение Latitude-men», или латитудинариев, Мор развивает свою космологическую концепцию «всеобщего духа природы» как движущего агента.

Обсуждение проблем, возникающих при рассмотрении соотношения духа (обладающего тонкой материей) и телесной материи в природе, сотворенной Богом, составляет основное содержание этой части трактата. Мор вновь обращается к определениям Духа как нематериальной субстанции, наделенной свойствами «активности», «проницаемости», «неразрывности» (indiscerpibility), само-движения и способностью передачи движения, в отличие от материи как субстанции телесной, наделенной свойствами «разрывности» (discerpibility) и «непроницаемости», не способной к самодвижению, но воспринимающей таковое от воздействия духа природы.

Придерживаясь декартова принципа разделения субстанций на духовную и материальную, который Мор воспринимает и апробирует в своей теологии начиная с середины 1640-х годов, здесь он формулирует представление о материи, как самой-по-себе инертной субстанции, лишенной какого-либо самодвижения (или собственного «принципа движения»), но легко воспринимающей таковое от момента сотворения и сохраняющей его количество путем передачи от взаимодействия тел, что показывает небезразличие Мора к принципу «первого импульса». В противовес Декарту, Мор неоднократно возвращается к мысли о том, что главной характеристикой телесной субстанции является не обладание «измерениями» (dimensions), а «разрывность» и «непроницаемость» (абсолютная «плотность» частиц-атомов).

Текст Мора полемичен. Главным объектом критики является Т. Гоббс, а именно – его полное неприятие какой-либо нематериальной действующей силы в природе и атеистическая позиция относительно абсолютной телесности универсума. Здесь Мор выставляет против Гоббса серию аргументов, основанных на бескомпромиссном убеждении платоника в совершенно очевидном присутствии в жизни человека всякого рода привидений, явлений духов и демонов во снах и наяву. Поддержав эти аргументы более мощной теологической риторикой – если духи происходят от Духа, а тот – от Бога, а идея Бога дает нашему интеллекту «необходимую причину его существования», то отрицание первого звена в этом рассуждении означает отрицание Бога, – Мор приходит к обвинению Гоббса в атеизме. Мор обстоятельно рассматривает все возможные обстоятельства (точнее, с его точки зрения, – невозможные условия) самодвижения материи и механической передачи импульса, т. е. тотальный детерминизм (признание «вторичных», т. е. отдаленных причин) Гоббса, с точки зрения физики и оптики.

В совокупности с акцентом на божественное свойство «пред-знания» (foreknowledge, prescience), представляющего собой рационализацию теологического концепта «всеведения» (omniscience), Мор доказывает продуманность божественного плана природы, в котором эффекты свободной воли представлены незапланированными и недетерминированными волей божественной, но рационально обоснованными и одновременно естественными в своих проявлениях, что служит важнейшей для Мора цели – показать, что «действия людей могут быть свободными».

Перевод выполняется по изданиям: More H. Collection of Several philosophical writings of Dr. Henry More, fellow of Christ’s College in Cambridge. London: Printed by James Flesher, for William Morden Book-feller in Cambridge, 1662; More H. The Immortality of the Soul // International Archives of the History of Ideas, № 122 / Edited by A. Jacob. Dordrecht: Martinus Nijhoff Publishers, 1987. В квадратных скобках [], поставленных в тексте, мы даем смысловое дополнение или адаптированный вариант перевода.

Н. В. Голик, А. В. Цыб

 

Книга I. Глава 9

1. Факт доказательства возможности существования Духа имеет немалые последствия. 2. Необходимость рассмотрения противоположных аргументов м-ра Гоббса. 3. Первое извлечение из работ м-ра Гоббса. 4. Второе извлечение. 5. Третье. 6. Четвертое. 7. Пятое. 8. Шестое. 9. Седьмое. 10. Восьмое и последнее.

1. Как мне представляется, с любознательностью, достойной удивления, я был пунктуален в доказательстве того, что существование Духа, или Бестелесной Субстанции, возможно. Но нет никаких причин удивляться тому, что я потратил столько усилий, чтобы добиться столь малого и незначительного прогресса, как довести это дело лишь до простой возможности. Ведь хотя может показаться, что я достиг столь малого для себя, я таким образом подал точный сигнал противнику, чья самая сильная позиция, по-видимому, состоит в непоколебимой уверенности, что само истинное понятие Духа, или Нематериальной Субстанции, есть совершенная невозможность (Incompossibility) и чистая бессмыслица. Откуда вытекают не лучшие следствия, чем следующие: что невозможно существование никакого Бога, Души, Ангела, Добра или Зла или какого-либо Бессмертия, или грядущей жизни; что нет религии, благочестия или нечестия, добродетели или порока, справедливости или несправедливости, но есть лишь то, что угодно тому, у кого самый длинный меч, чтобы дать [этим вещам] наименования; что нет свободы воли и – следовательно – никакого разумного раскаяния в каком бы то ни было существе, а все, что есть – это не что иное, как Материя и телесное Движение; и что поэтому всякий шаг в жизни человека столь же неизбежен, как вспышки молнии или раскаты грома; слепое устремление Материи, прорывающееся или останавливаемое повсюду, в чем столько же необходимости, сколь в наводнениях, вызванных штормами или ливневыми дождями.

2. И действительно, учитывая, как чрезвычайно важно искоренить то печальное самомнение (sullen conceit), которого придерживаются некоторые относительно Бестелесной Субстанции (Incorporeal Substance), словно бы отыскивая противоречие в самом термине, полагаю, мне нужна очень весомая причина, чтобы удовольствоваться лишь перечислением доводов без приведения аргументов, которые были бы наиболее подходящими для утверждения противного. И в самом деле, я не помню, чтобы встречался с кем-то, о ком можно сказать, что он преуспел в этой области более, чем наш соотечественник м-р Гоббс, чья непоколебимая уверенность в истинности вывода может убедить любого человека, который должным образом признает превосходство его естественного остроумия и опыта, в том, что он выбрал наиболее показательные аргументы, которые человеческая изобретательность может отыскать именно для этого.

3. И чтобы я не навлек на себя подозрений в ошибочном понимании его утверждений и в искажении силы его рассуждений, я изложу их здесь точно, теми же словами, как я нашел их в его собственных трудах, и каждый тогда сможет судить, приписал ли я ему нечто ложное. Первое, на что я должен обратить внимание, [отрывок] из его «Левиафана»: Слово «Тело» в самом общем смысле означает нечто заполняющее или занимающее какое-то пространство, или воображаемое место и зависит не от Воображения, но является реальной частью того, что мы называем Универсумом. Поскольку Универсум является совокупностью всех тел, не существует какой-либо его части, не являющейся телом, и так же ничто не может быть телом, что не является частью этой совокупности всех тел – Универсума[1].

4. Второй отрывок взят из его «Физики»: Здесь необходимо отметить, что некоторые Сновидения, особенно происходящие у некоторых людей на грани между сном и явью и случающиеся с людьми, не имеющими знаний о природе Сновидений и к тому же суеверными, не считались сновидениями ни прежде, ни сейчас. Ибо Явления, которые, как казалось людям, они видели, и голоса, которые, как им казалось, они слышали во сне, считались не Фантазмами, а вещами, которые существуют сами по себе, и объектами, [существующими] и без того, кто видит сон. Когда люди верят, что видят привидения или слышат голоса во сне, они считают, что видят не фантомов, а предметы, существующие сами по себе, объекты [реально существующие] вне сна. Для некоторых людей, как спящих, так и бодрствующих, но особенно для людей с чувством вины, и в ночное время и [находящихся] в священных местах, одного лишь Страха, подкрепленного историями о таких Видениях, достаточно, чтобы возбудить в их умах ужасные Фантазмы, которые и прежде, и до сих пор принимаются за действительные вещи под названием Привидений и Бестелесных субстанций[2].

5. Из той же книги возьмем и третий отрывок. Ви́дение Духов, осязаемых образов теней, цветов, [незнакомых] мест, [слушание] звуков и т. д. возникает в нас не менее во время сна, чем и наяву, [но] эти объекты не являются предметами вне нас, а лишь Фантазмами ума, который их воображает[3].

6. Четвертое извлечение из его «Человеческой природы»[4]: Сверхъестественные Духи обычно означают собой какую-то субстанцию, не имеющую измерений, [и в этом утверждении] одно слово противоречит другому. Далее из пятого пункта: Я также не нахожу нигде в Библии слова «Бестелесное», но о Духе сказано, что он пребывает в людях, иногда, что он задерживается в них, иногда, что он нисходит, уходит и приходит, и что Духи – это Ангелы, так сказать, Вестники. Все эти слова вполне подразумевают местонахождение, а местонахождение – это измерение, а все что имеет измерение – это тело, пусть даже оно нигде так не названо[5].

7. Пятое извлечение будет снова из «Левиафана»: Что касается Материи или Субстанции Невидимых действующих сил (Invisible agents), которая воображается таким образом, то при естественном размышлении она не может подпадать под какое-либо иное представление, чем то, что она является той же самой [субстанцией], что и [субстанция] Души Человека, и что Душа Человека состоит из той же Субстанции, которая является во сне спящему или отражается в зеркале бодрствующему. Люди, не зная, что подобные Видения есть лишь порождения фантазии, полагают их реальными и внешними Субстанциями, называя их Духами так же, как Римляне называли их Образами, или Тенями, и считали их Духами, т. е. тонкими воздушными телами, и полагали, что эти невидимые действующие силы (invisible Agents), которых они боялись, похожи на них, за исключением того, что они появляются и исчезают, когда им заблагорассудится[6]. Однако мысль, что такие Духи являются Бестелесными или Нематериальными, не могла бы возникнуть в сознании человека естественным образом, потому что, хотя люди и могут сложить вместе слова, противоположные по значению, как Дух и Бестелесное, они никогда не смогут вообразить какую-либо соответствующую этому вещь.

Здесь нам поможет то, о чем он [Гоббс] также пишет в его «Человеческой природе»: «Невозможно знать о том, что Дух существует, т. е. невозможно иметь естественное свидетельство этого. Ведь всякое свидетельство есть понятие (conception), а любое понятие есть воображение и проистекает из Чувств, а Духи, как мы полагаем, являются такими Субстанциями, которые воздействуют не на чувства, и, следовательно, они непредставимы (not conceptible)»[7].

8. Шестой отрывок из главы 45[8], где он пишет: Поскольку природа зрения так и не была открыта древними претендентами на знание Природы, а тем более теми, кто не рассматривает вещи столь отдаленные (каким является это Знание) от их повседневного использования, то людям было трудно представлять Образы [заключенные] в Фантазиях и Чувствах, иначе, чем вещи, реально существующие вне нас. Часть этих [образов] (поскольку [люди] не знают, куда и как они исчезают) должны быть абсолютно Бестелесными, то есть Нематериальными, или Формами без Материи, цветом и фигурой без окрашенного или оформленного тела; и они могут надевать на себя (как одежду) эфирные тела, чтобы стать, когда пожелают, видимыми для наших телесных глаз; о другой их части говорят, что они – Тела и живые Существа, но [по своему составу есть] модификации Воздуха (Aire) или иной, более тонкой и эфирной материи, которые можно видеть при их конденсации. Но обе из них [этих категорий сущностей] подпадают под одно общее для них наименование – Демонов. Как будто бы мертвые, которых они видели во сне, были не Обитателями их собственного Мозга, а [населяли бы] Воздух, Небеса или Ад и были не Фантазмами, а Призраками. Во всем этом столько же смысла, сколько в утверждениях, что в Зеркале мы видим собственный Призрак или в водах реки – Призраки звезд, или если назовем обыкновенное Появление солнца размером около фута Демоном или Призраком великого Солнца, которое освещает весь видимый мир.

9. Седьмое [извлечение] взято из следующей главы той же книги. Там он [Гоббс], в очередной раз пропесочив (taking to task) жаргон, как он это называет, Абстрактных Сущностей и Субстанциальных Форм, пишет так: Мир (я имеют в виду не только Землю, но весь Универсум, т. е. полную массу всех существующих вещей) является Телесным (Corporeal), т. е. Телом (Body), обладающим Размерностью Величины, а именно Длиной, Шириной и Глубиной, и каждая часть Тела также является Телом и обладает подобной размерностью; следовательно, каждая часть Универсума есть Тело, а то, что не является Телом, не является частью Универсума, а т. к. Универсум есть [включает в себя] все, то, следовательно, все, что не является его частью, нигде не находится[9].

10. Восьмое и последнее [извлечение] мы находим чуть далее в той же главе, и звучит оно так: Однажды впав в заблуждение о наличии Отдельных Сущностей, люди тем самым неизбежно впали и во многие иные нелепости, проистекающие отсюда. Ведь, признавая за этими Формами [свойство] быть реальными, они вынуждены приписывать им нахождение в каком-либо месте. Но, так как их сочли Бестелесными, не обладающими какой-либо размерностью Количества, а всем людям известно, что Место есть Размерность, и не может быть заполнено ничем, кроме того, что телесно, они вынуждены поддерживать доверие к себе с помощью дистинкции [для этих бестелесных сущностей] как в действительности нигде не Ограниченных (Circumscriptive), но Определенных (Definitive). Данные термины, являются лишь словами, и в этом случае бессодержательны, [ведь] только по-латински их бессодержательность может быть скрыта. Ибо Ограничение (Circumscription) вещи есть не что иное, как установление пределов (determination) или установление границ (defining) ее места, и, следовательно, оба термина дистинкции одинаковы [по значению]. Особенно это касается той сущности человека, которая, как утверждают, является его Душой. Утверждают, что душа целиком находится в мизинце человека и вся целиком – в любой другой части его Тела (сколь бы малой она ни была), и что не больше Души во всем Теле, чем в любой из его частей. Можно ли всерьез думать, что Богу угодны такие Нелепости? Тем не менее, во все это необходимо верить тем, кто поверит в существование Бестелесной Души, отдельной от Тела[10].

 

Глава 10

1. Ответ на первое извлечение. На второе. 3. Ответ на третье. 4.На четвертое. 5. Ответ на пятое. 6. На шестое. 7. На седьмое. 8. Ответ на восьмое и последнее. 9. Краткое повторение изложенного ранее.

1. Мы изложили основные места из работ м-ра Гоббса, этого смелого гонителя понятия Нематериальные Субстанции из нашего мира. Нам остается здесь рассмотреть их [эти выдержки] и уразуметь, находится ли сила его аргументов в соответствующей пропорции с крепостью его веры или, скорее, ложной веры относительно этих вещей. Минуя длинные Околичности в первом извлечении и сводя его к более ясной и сжатой форме рассуждения, получаем суть его аргументации: «Полагая, что все в Универсуме есть Тело (Универсум не что иное, как Совокупность Тел), Тело и Субстанция есть лишь название одного и того же; его называют Телом, поскольку оно занимает место, и Субстанцией, поскольку оно является субъектом каких-либо Изменений и Случайностей. Т. к. тело и субстанция суть одно, [словосочетание] бестелесная субстанция несет не более смысла, чем бестелесное тело, что является противоречием уже в самих терминах. Но всему миру ясно, что [утверждение], будто универсум не что иное, как совокупность тел, является не тем, что нужно доказать, а лишь предположением того, что нужно доказать, – если он [Гоббс] докажет это, мы признаем следствия; а пока же он ничего не доказал, следовательно, это первое доказательство ничего не стоит.

2. Давайте рассмотрим силу второго [аргумента], который, если вообще существует, должен звучать следующим образом: Происходящее только из Снов, Страхов и Сверхъестественных Фантазий не имеет в жизни истинного существования, но Нетелесные Субстанции не имеют иного происхождения. Утверждение [Proposition], несомненно, является истинным, но исходное допущение (Assumption) настолько слабо, насколько другое [Proposition] сильно, и неважно, понимать ли их исходя из реального происхождения этих субстанций, либо исходя из принципов нашего знания, что они существуют? Каково бы ни было их происхождение, оно что-то значит для нас лишь постольку, поскольку [оно] познаваемо, в соответствии с Аксиомой I. Так что, когда он [Гоббс] заявляет, что они [эти бестелесные субстанции] не имеют иного источника кроме нашей собственной фантазии, следует понимать, что он утверждает, будто нет иного принципа знания об их существовании, кроме того, что мы тщетно воображаем их существование, что является весьма ложным.

Ибо философы и христиане доказывали существование Духов и Нематериальных Субстанций, основываясь не на мечтах и Страхах меланхоличных и суеверных людей, но на основании свидетельств внешних объектов чувств, т. е. обычных Явлений Природы, в которых открываются настолько глубокая мудрость и план (Counsell), что они не могут не прийти к выводу, что порядок вещей происходит из высшего принципа, а не из слепой игры движений и столкновений Материи и чисто Телесных Существ (Beings).

К этому можно добавить то, что обычно называют Видениями (Apparitions), которые настолько далеки от того, чтобы быть только Снами и Фантазиями суеверных людей, что их признают те, кого большинство людей не могут не признать чрезмерно атеистичными, я имею в виду Помпонацци и Кардана, не говоря уже о самом Ванини[11], впрочем, столь преданного атеизму, что по-своему совершенно безумному рвению к этому презренному делу он умер за него. Я не буду упоминать Действия Души (Operations of the Soul)[12], которые всегда казались мудрейшим [мужам] всех времен таким трансцендентным предметом, что они не могли считать, что они исходят от столь низкого первоначала (Principle), как только Тело или Материя. Поэтому отказаться от всего этого и представить, что лишь Сны и Фантазии являются поводом для всеобщего заключения, что существуют Бестелесные Субстанции, – это значит вообразить его читателя полным глупцом и публично заявлять, что у него [Гоббса] есть [некое] мнение, чтобы навязать его читателю.

3. Третий аргумент заключается в следующем: Кажущееся нам во сне и наяву есть без нас ничто; но Привидения (Ghosts), т. е. Нематериальные субстанции являются нам и в спящем, и в бодрствующем состояниях. Это – самый слабый аргумент, который был высказан когда-либо до сих пор: т. к. и утверждение (Proposition), и посылка (Assumption) ложны. Если бы утверждение было верным, то Солнце, Луна, звезды, облака, реки, луга, мужчины, женщины и другие живые создания не существовали бы без нас: ведь все они являются нам как во сне, так и наяву. Но Бестелесные Субстанции не являются нам наяву так, как во сне. Ибо понятие о Бестелесной Субстанции настолько тонкое и совершенное, что не оказывает или почти не оказывает воздействия на Фантазию; ее [бестелесной субстанции] ви́дение (representation) поддерживается свободной силой разума (Reason), которая редко проявляется во сне, за исключением лишь легко воображаемых фантазмов.

4. Сильная сторона четвертого Аргумента вкратце состоит в следующем: Каждая субстанция обладает измерениями, но у духа их нет. Здесь я с уверенностью отрицаю саму посылку (Assumption). Ибо характерная особенность тела – не обладание измерениями (dimensions), а Непроницаемость. Любая субстанция имеет Измерения, т. е. длину, ширину и глубину, но не все обладает Непроницаемостью (см. мои письма к мсье Декарту дополнительно к тому, что изложено мной в этом Трактате)[13].

5. В отрывках, занимающих пятое место в произведениях м-ра Гоббса, содержатся следующие аргументы. 1. У нас нет принципа познания для любой Нематериальной сущности, но, например, Сновидения или Зеркала это нам позволяют. 2. Слово «Дух» или «Бестелесное» подразумевает противоречие, и нашим естественным Пониманием мы не можем понимать его как чувство (sense). 3. Ничто не воспринимается Пониманием, кроме поступающего от Чувств, и, следовательно, Духи, не воздействующие на Чувства, должны оставаться непознаваемыми и непостижимыми.

Мы уже ответили на первый [аргумент], когда возражали на его второй довод во втором извлечении.

На второй я отвечу, что Дух или Бестелесное не подразумевают противоречия, так как при этом имеется в виду лишь Протяженная Субстанция, наделенная Активностью и Неразрывностью (Indiscerpibility), без Непроницаемости; ранее я продемонстрировал, что это является понятием вещи возможной, и нет необходимости повторять то, что я уже написал[14].

На третий [Аргумент Гоббса] я отвечу, что Духи и в самом деле воздействуют на Чувства, действуя на Материю, которая воздействует на чувства; а так как некоторые из этих действий (Operations) таковы, что их нельзя рационально связать с одной лишь Материей, то Разум, на основании информации от чувств, приходит к выводу, что существует какой-то более возвышенный принцип, отличный от Материи. Что же касается той части этого аргумента, где утверждается, что в процессе понимания нет ничего, кроме того, что приходит в чувственных [данных], то я показал и в надлежащем месте вновь продемонстрирую, что она[15] является очень серьезным Заблуждением.

Пока же я делаю вывод, что Субстанция всего является совершенно непостижимой, согласно Аксиоме VIII, и что только благодаря Непосредственным Свойствам (Properties) человек познает каждую вещь, и что свойства Проницаемости и Неразрывности столь же легко познаваемы, как и свойства Разрывности, и Непроницаемости, и что способность передавать движение Материи столь же проста [для познания], как восприятие движения Материей, и соединение Материи с Духом, как и Материи с Материей [так же просты для понимания]; из этого следует, что идея (Notion) Духа столь же естественно поддается постижению, сколь и идея (Notion) Тела.

6. В шестом отрывке он весьма словоохотливо глумится над представлением о духах и демонах, но сильная сторона его возражения, если она существует, по-видимому, такова: «Если бы существовали такие вещи как Духи, и Демоны, тогда они существуют (согласно тем, кто отстаивает это мнение) либо как Образы, отраженные водной гладью, или Зеркалами, облекающиеся в воздушные одеяния и так бродящие и тут, и там; либо они живые Существа, созданные только из Воздуха или еще более тонкой Эфирной Материи». Можно было бы с удивлением заметить, что столь слабая и ничтожная аргументация исходит от столь авторитетного философа, если бы не было известно, что его особый авторитет, как он сам где-то заявляет, находится в сфере Политики, где риторические выпады, особенно среди невежд, являются очень эффективным и удобным инструментом. Конечно же, подобные риторические приемы, как этот, могут быть направлены лишь на наиболее слабых в умственном отношении людей.

Эти два безосновательных положения, которые он пытался навязать рассудительным сторонникам Духов и Демонов, принадлежат не им, а являются подлинным плодом его собственного ума. Авторство первого из этих двух безосновательных положений справедливо приписывают Гоббсу: оно настолько диковинно, что ни я, ни кто-то другой его не встречал нигде, кроме сочинений Гоббса. А второе [из этих безосновательных положений] он не только не пытается здесь опровергнуть, но и делает вид, что допускает это из страха, что, по-видимому, ему придется отрицать Писание в 34-й главе его Левиафана. Но те, кто отстаивает существование Духов, не станут придерживаться выбора м-ра Гоббса в их определении, но будут использовать свой собственный разум и суждение для установления этого определения.

7. В седьмом Извлечении содержится тот же Аргумент, что был и в первом, но, говоря честно и откровенно, я должен признать, что он более обоснован, нежели прежде. Ибо там [в первом аргументе] он предполагает, но не доказывает, самое основание своего аргумента. А здесь он предлагает доказательство этого, как я себе представляю, [заключенное] в следующих словах: «и обладает размерностью величины, а именно длиной, шириной и глубиной»; ведь отсюда он сделал бы вывод о том, что весь Универсум Телесен, то есть [телесна] всякая вещь в Универсуме, т. к. в нем нет ничего, что не имело бы Длины, Ширины и Глубины. Это, таким образом, самое последнее основание, к которому нужно свести этот аргумент. Но я уже упоминал, насколько оно слабо, т. к. Тело определяется (constitutes) не тремя измерениями (Trinal Dimension), а Непроницаемостью (Impenetrability).

8. Данное последнее извлечение заслуживает большего внимания, чем все предшествующие или все они вместе взятые; но когда сила аргументов, заключенных в нем, окажется взвешенной надлежащим образом, то обнаружится, что они столь же малоэффективны для получения истинных выводов, как и предыдущие. Первый аргумент гласит: «Все, что реально, должно находиться в каком-либо месте. Но Духи могут не иметь места». Однако на это очень легко ответить. Ведь если что-либо не может подразумеваться под Местом, кроме Воображаемого Пространства, то Духи и Тела могут быть в одном и том же Воображаемом Пространстве, и, таким образом, это допущение ложно. Но если под местом понимать Вогнутую Поверхность одного Тела, непосредственно окружающую другое Тело, тогда то, что непосредственно окружает телесную поверхность, о которой сказано, что она «имеет место» (placed), лишь формально можно понимать как место, и тогда невозможно, чтобы о Духе говорилось с полным основанием, что он находится в Месте, и, таким образом, предположение окажется ложным. Поскольку есть эти два значения [понятия] Места, дистинкция которых на Ограниченное (Circumscriptivè) и Определенное (Definitivè) является допустимой Дистинкцией, эти термины могут означать не одно и то же. Но если мы с м-ром Гоббсом (и я знаю, не будет большой беды, если мы поступим так) сведем понятие Места к Воображаемому Пространству, в этом различении [позиций разных] школ здесь не будет необходимости, и мы сможем без лишних слов утверждать, что Духи так же истинно [находятся] в [каком-либо] месте, как и Тела.

Его второй аргумент извлечен из схоластической загадки, которая, я должен признать, едва ли не является полной бессмыслицей, [а именно] что душа человека находится tota in toto и tota in qualibet parte corporis[16]. Это безумное бряцание [фразами], кажется, так испугало м-ра Гоббса, что с тех пор он не отважился подойти снова к определению духа, [во всяком случае,] не настолько близко, чтобы разобраться, было ли это просто пугалом (Bug-beare) или некой реальной сущностью. Но если бы душевное волнение не затмило его лучших способностей, он, возможно, нашел бы по-настоящему твердое значение этого и к тому же устранил сложности, в которых безрассудные схоласты, по-видимому, обвинили его: ибо Непосредственные качества Духа вполне постигаемы без загадочных украшательств, то есть он есть Субстанция Проницаемая и Неразрывная, как я уже показал ранее.

Как нет [никакой необходимости в том, чтобы] в эту схоластическую загадку верили все, кто поверил бы в существование бестелесной души; также не верю я и в то, что интерпретация этой загадки м-ром Гоббсом является столь необходимой. И было бы вполне справедливо увериться в том, что схоласты придерживались такого идеального противоречия до того, как он провозгласил веру в него [это противоречие] необходимой для всех, кто считал бы душу человека Нематериальной Субстанцией, отдельной от Тела. Я полагаю, что под этим они, возможно, не подразумевали ничего, кроме того, что подразумевал Платон, когда создал душу, состоящей ἐκ μεριστῆς καί ἀμερίστου οὐσίας[17], а Платон [не имел ввиду] ничего более под этой делимой и неделимой Субстанцией, чем сущность (Essence), которая делима интеллектуально, но не различима (indiscernible) в действительности.

9. Мы пришли к твердому выводу, что понятие Духа не заключает в себе ни противоречия, ни невозможности [его существования], но является понятием или Идеей вещи, которая может быть. Это сделано мной настолько пунктуально и тщательно, что я очистил все Виды Бестелесных Субстанций от затемнения и непоследовательности. И чтобы не выглядело так, будто я воспользовался преимуществом, защищая дело в суде в отсутствие противоположной стороны, я вызвал самого способного адвоката и в высшей степени уверенного в себе, с каким я когда-либо до этого встречался, и теперь я осмеливаюсь обратиться к любому непредвзятому судье [с вопросом]: разве я не продемонстрировал, что все его [Гоббса] доводы слабые и неубедительные. Поэтому, продемонстрировав столь ясно возможность существования духа, мы сделаем шаг вперед и докажем, что это не только вещь возможная, но она действительно и актуально [присутствует] в природе.

 

Глава 11

1. Три основания для доказательства Существования Нематериальной Субстанции, первое из которых исходит из Природы Бога. Второе – из Явления Движения в мире. 3. Неспособность Материи к Самодвижению. 4.Возражение, состоящее в том, что Материя частично может самодвигаться, частично нет. 5. Первый Ответ на Возражение. 6. Второй Ответ. 7. Ответы на иные Уловки. 8. Ответ на Уловку, последнюю из всех. 9.Заключение о том, что нет самодвижущейся Материи, но что некоторое количество движения было сообщено ей при ее первом Сотворении Богом.

1. Имеются три важных основания, благодаря которым человек может быть уверен в Существовании Духовной или Нематериальной Субстанции. Одна из них – признание трансцендентного превосходства природы Бога. Он, будучи – согласно истинной Идее о Нем – Сущностью абсолютно Совершенной, никак не может быть Телом и, следовательно, должен быть чем-то Бестелесным. А так как нет противоречия как в понятии Духа в целом, так и [в понятии] ни одного из тех Видов Духа, которые мы определили (где понятие Бога было установлено наряду с остальными), так как в самом представлении о нем содержится причина его существования (как вы можете подробно увидеть в моем «Антидоте»)[18], то, конечно, если мы обнаружим, что что-то вообще существует, то мы с уверенностью можем заключить, что Он является чем-то неизмеримо большим. Ибо нет ничего кроме Него, что можно было бы назвать причиной существования всего, если только мы не думаем о нем как о Создателе всего. Поэтому – хотя Бог не может быть ни Видимым, ни Осязаемым, однако сама Идея дает нашим интеллектуальным способностям необходимую причину его существования – мы (на основании Аксиомы 5, хотя у нас не было другого аргумента, выведенного из наших чувств) с полной уверенностью заключаем, что Он есть.

2. Второе основание – заурядные Явления природы, самое общее из которых – Движение. Отсюда мне кажется возможным продемонстрировать, что в мире присутствует сущность, отличная от Материи. Поскольку Материя обладает простой гомогенной природой и не отличается специфическим разнообразием, как утверждают схоласты, у нее должны быть везде одни и те же сущностные свойства, и, следовательно, она сама по себе вся должна быть либо без движения, либо быть самодвижущейся, что каким-то образом [задает] направленность и количество движения. Здесь нет представимой причины, по которой одна часть Материи должна двигаться из самой себя в меньшей степени, чем другая и, следовательно, если и есть что-то подобное, оно может только проистекать из внешнего обстоятельства.

3. Теперь я скажу, что если Материя полностью лишена движения в самой себе, ясно, что движение свое она получает от некой иной Субстанции, которая по необходимости есть субстанция, не являющаяся Материей, т. е. Субстанция Бестелесная. Но если бы она двигалась сама по себе, в той или иной мере, действие, в этом случае будучи Эманативным эффектом, не могло бы не проявиться там, где находится Материя, согласно Аксиоме 17, особенно в отсутствие внешних препятствий; а препятствий нет совсем, кроме того, что земные части могут вновь приобретать активность, почти равную эфирной, или же они никогда ее не утрачивали. Если бы у планет была лишь общая Доля от всего движения, которым обладают они сами, Солнце, Звезды и вся эфирная материя (материя планет гораздо меньше по сравнению с материей Солнца, Звезд и Эфира), то доля движения, отведенная им, превосходила бы значительно ту, которую они уже имеют. Это можно сравнить с ситуацией, когда четыре или пять бедняков в богатом и населенном городе, отказавшись от того имущества, которое у них есть, в целях уравнения долей получили бы равную долю со всеми остальными [жителями]. Поэтому каждая планета не могла бы не перейти в несколько более тонкую субстанцию, чем чистейший Эфир. Но так как этого не происходит, то это означает, что они не обладают ни таким движением, ни волнением сами по себе, и, таким образом, они довольствуются тем, что им выпадает извне [количеством движения, получаемым извне], будь оно большим или меньшим.

4. Но люди, склонные спорить, чтобы уйти из-под удара нашей Дилеммы, пойдут на любые смелые хитрости, и хотя, говоря так, лишь оскорбляют свои собственные умственные способности, все же скажут, что часть Материи самодвижущаяся, а часть нет.

5. На это я отвечу, что эта первая их уловка не так уж согласуется с опытом, ведь в тех пределах, которых может достигать наш разум или чувство, – везде одна и та же Материя. Рассмотрим тончайшие части Материи – речь о которых ниже, – невидимые из-за своей тонкости и удивительные по своей активности, я имею в виду частицы, вызывающие сильное волнение, ощущаемое нами в Ветрах. Со временем они теряют движение, приходят к видимой парообразной консистенции, превращаются в облака, в снег или дождь, затем, – возможно, в лед; но затем со временем сначала растаивают в воду, потом испаряются в пар, а после сильного волнения вновь превращаются в ветер. А то, что мы не можем полагать, что этот взаимопереход в Движение и Покой имеет отношение только к Земным частицам, а также что Небеса сами по себе состоят из той же материи – это очевидно из вторжений Комет в наш [небесный] Вихрь и из постоянного возникновения пятен и вспениваний на Солнце.

6. Второе – перейдем к еще более колкой [критике]. Эта Материя, которая движет-самое-себя при передаче движения другой Материи либо теряет собственное движение, либо сохраняет его полностью. В первом [случае] она может быть лишена всего своего движения, и тогда все то, чья непосредственная природа заключена в движении, должно остановиться, [при этом] причина движения целиком останется, то есть останется в самой себе, что полностью противоречит Аксиоме 17. Во втором случае последует не меньшее неудобство, чем это: что весь мир превратился бы в чистый Эфир к этому времени, если не в совершенный огонь; или, по крайней мере, все завершится полным разрушением всех телесных Состояний. Ведь то, что эти Самодвижущиеся части Материи имеются в значительном изобилии, подтверждается событиями, когда они уже переплавили почти весь мир в Солнца, Звезды и Эфир, не оставив ничего, подлежащего разрушению, кроме Планет и Комет, которые, будучи собранными вместе, с трудом составят столь же значительную пропорцию к остальной материи универсума, как обычное яблоко относится к Земному шару. Поскольку столь мощный принцип движения еще добавляет новое движение в Материю, и никакое движение, переданное однажды, не теряется (т. к., согласно законам движения, никакое тело не теряет движения сколь-нибудь больше, чем оно передает другому), [то из этого] очевидно следует, что мир уже полностью сгорел бы к настоящему моменту, или, по крайней мере, сгорит в бесконечное меньшее время, чем он существовал, даже более того, я могу сказать определенно, [что он сгорит] в очень короткое время, и никогда не вернется к прежнему состоянию вещей. Хотя это и могло бы произойти, но, однако же, никто, кроме безумца, не станет этого утверждать, согласно Аксиоме 2. И то, что этого еще не случилось со времен первых Эпох истории, есть доказательство ложности этой второй гипотезы.

7. Есть еще одна или две Уловки, и если на них дать ответ, не останется никакого сомнения относительно этого пункта. Первая уловка состоит в следующем: что Материя гомогенна (homogeneall) и везде одной природы, и ее общее свойство повсюду быть самой по себе (of it all to be of it self) нейтральной по отношению к Движению или Покою; поэтому не вызывает удивления, что некоторая часть ее движется, другая часть покоится, либо движется меньше, чем какие-то еще. На это я отвечу, что эта Индифферентность Материи по отношению к Движению или Покою может пониматься двояко: либо отрицательно, то есть что она [материя] не имеет действительной или активной предрасположенности к Покою более, чем к Движению, или vice versa, но является только пассивной или восприимчивой к тому, какое Движение или Фиксацию сообщает ей некий другой агент, и сохраняет точно и постоянно эту модификацию (состояния) до тех пор, пока новая действующая сила не изменит ее (в этом смысле, я допускаю, что это утверждение верно, но оно не действует против нас, а на самом деле – за нас, полностью подразумевая наличие Бестелесной Субстанции, отличной от Материи, по причине которой Материя есть и должна быть движима). Либо данная Индифферентность должна пониматься позитивно, а именно, что материя имеет реальную и действенную склонность как к Движению, так и к Покою, так что она движется сама по себе и останавливается сама по себе по своей собственной непосредственной природе. Отсюда следуют две несообразности: первая, что два абсолютно разных свойства присутствуют сразу в одном простом субъекте, и тогда ничего не может нам показаться более раздражающим и уродливым для наших Логических способностей, разве что вторая [несообразность], а именно, что поскольку Движение и Покой являются неким образом Эманативными проявлениями (Emanative effects) этого единого простого субъекта, то Материя и движется, и покоится одновременно; или же, если они под Покоем понимают не фиксацию, а лишь простое отсутствие движения, – то [несообразность состоит в том], что она [материя] одновременно будет двигаться и не двигаться, так как то, что является непосредственным свойством любого субъекта, не исчезает, пока субъект не перестал существовать, согласно Аксиоме 17.

И они не сильно помогут себе, воображая, что Материя, обязательно проводя в действие обе эти непосредственные силы или свойства одновременно – Движение и Покой, – перемещает себя в определенной мере и не быстрее. Ибо эта позиция лишь совпадает со вторым членом Дилеммы (См. п. 3 этой главы); и поэтому один и тот же Аргумент подходит для обоих мест.

Еще одна уловка [заключается в том], чтобы считать часть Материи Само-движущейся, а часть Само-покоящейся в прямом (positive) смысле, или Само-фиксированной. Что частично направлено против того, что мы обсуждали в п. 6. Но тот факт, что данное предположение ложно, очевидно из опыта. Так как, если бы существовали некие Само-фиксирующиеся части Материи, они определенно присутствовали бы в золоте, свинце и других подобных металлах. Но ясно, что в них этого нет. Ибо то, что является Само-фиксированным, немедленно будет сведено к покою, как только исчезнет внешняя побуждающая сила, согласно Аксиоме 17. Отсюда будет следовать, что хотя эти само-фиксирующиеся части Материи могут переноситься другой материей, пока они вынуждены быть близко к ней, однако без принуждения они внезапно останавливаются, [так как] они имеют непосредственную причину Фиксации в самих себе, и никто не усомнится в том, что изменение произойдет весьма внезапно, если принять во внимание, насколько внезапно внешняя сила приводит материю в движение. Но золотая или свинцовая гирька, так приведенная в движение, быстрое или медленное, не сразу переходит в состояние покоя. Отсюда полностью очевидно, что данная последняя уловка противоречит опыту и тем самым не имеет силы против наших предшествующих аргументов.

8. Последняя уловка человеческого остроумия, которую может измыслить человек, состоит в том, что воображаемый образ некоей Божественной Материи, рассеянной в мире, некоторые полагают единственным Нуменом (Божественной силой) того, чьи движения они считают не необходимыми, а волевыми; тем самым они устранили бы то непомерное неудобство, упомянутое в шестом пункте этой главы. Но мне это мнение кажется очень грубым и экстравагантным по следующим причинам.

Во-первых, кажется весьма абсурдным то, что они [высказывающие это мнение] представляют это как Нумен (Божественную силу) мира или самого Бога, ведь это настолько несовместимо с Личностью и Единством Бога – быть составленным из Бесконечного числа Атомов, перемежающихся в материи мира. Ибо это не может быть единым Богом ни в каком смысле; и единичный Божественный Атом также не может быть всеобщим Божеством. Отсюда следовало бы, что Бога вообще нет.

И затем, во-вторых, они, признавая эту Божественную Материю как материю, таким образом, признают Непроницаемость и Рядо-положение (Juxta–position) частей, а также – многообразие фигур и, там где промежутки между ними отсутствуют, [признают] абсолютную Плотность и Твердость. Отсюда очевидно, что как бы ни были сильны Рассуждения против способностей Простой Материи к Восприятию и свободному Действию, исходя из Природы и ее Идеи, они столь же сильны против того, что они называют Божественным.

И, в-третьих и в-последних, то, что нет такой Божественной материи, рассеянной среди тонкой материи мира, которая способна действовать свободно и сознательно, – это так же полно обнаруживают Эффекты, как и Эксперименты, как я с избытком это описал в своем «Противоядии против Атеизма»[19].

9. По этой причине наиболее рациональным будет заключить, что никакая Материя по своей собственной природе не обладает никаким деятельным принципом Движения, хотя она к нему восприимчива; но что когда Бог сотворил ее, он добавил к ней отпечаток (impress) Движения, в такой мере и пропорции по отношению ко всему этому, какая по-прежнему сохраняется приблизительно одинаковой для количества в целом, хотя части Материи в их различном взаимодействии одна с другой не всегда [имеют] те же пропорции. И не больше необходимости в том, чтобы Богу следовало бы повторять то воздействие Движения на Материю, чем [необходимости в том], что он должен бы непрестанно создавать Материю. Равно как и сохранение им (Богом) этого количества Движения нисколько не больше подразумевает его повторение или увеличение, чем сохранение Материи подразумевает добавление новой Материи сверх уже имеющейся. В самом деле, ему нужно только сохранить Материю, и Материя, таким образом сохраненная, будет исправно удерживать – одну часть за другой – всю сумму Движения, впервые сообщенную ей, исключая некоторые малые моменты, которые не заслуживают того, чтобы их здесь упоминать.

 

Глава 12

1. О том, что Порядок и Природа вещей в Универсуме доказывают Сущность Духовную или Бестелесную. Уловка от этого Аргумента. 3.Готовность м-ра Гоббса ответить на эту Уловку. 4. Первый ответ. 5.Второй ответ. 6. Об ошибке м-ра Гоббса представлять Незнание Вторичных Причин как единственный Источник Религии.

1. Из простого Феномена Движения мы открыли необходимость Существования некоей Бестелесной Сущности, отличной от Материи. Но есть еще сверх того подтверждение этой истины, [исходящее] из рассмотрения Порядка и удивительного эффекта этого [феномена] движения в мире. Предположим, что материя могла бы двигать саму себя. Могла ли бы просто Материя, [обладающая] Само-движением, достичь того удивительно мудрого плана устройства вещей, который мы видим в мире? Может ли слепой импульс производить такие действия, с такой точностью и постоянством, что чем мудрее [становится] человек, тем более он будет уверен, Что никакая мудрость не сможет ни добавить, ни уменьшить, ни изменить что-либо в созданиях Природы, в результате чего они могли бы стать лучше? Как может что-то, обладающее не таким уж большим здравым смыслом, достичь результатов высшего уровня Разума и Интеллекта? Но об этом я столь полно и убедительно высказался во второй книге моего «Антидота», что нет необходимости повторяться далее об этом предмете.

2. Единственно возможная уловка, к которой, как мне кажется, могут прибегнуть наши противники, будет такой: Материя способна к Чувству, и в том числе – к тончайшим и наиболее острым из всех наиболее совершенных чувств и, следовательно, также и к Воображению, и даже, возможно, Разуму и Пониманию. Ведь, как многие думают, Чувство есть не что иное, как Движение, точнее – Реакция Тела, на которое оказывает давление другое тело; следовательно, вся Материя в мире тем или иным образом обладает способностью Ощущения.

3. Давайте посмотрим, к чему приведет данная Позиция. Те, кто полагает Движение и Ощущение в действительности одним и тем же, должны с необходимостью признать, что [если] нет Движения, нет и Ощущения (в чем м-р Гоббс восхитительно сознается в своих «Элементах Философии»[20]), и что каждое Движение или Ре-акция должны быть новым ощущением, как и каждое прекращение ре-акции [должно быть] прекращением ощущения.

4. Теперь попробуем наделить эти постоянно активные частицы Материи, хаотично движущиеся повсюду, Чувством, и увидеть, все ли их направляющие части (heads) удерживаются вместе и способны ли они скомбинировать Анатомическую конструкцию какой-либо живой твари. Несомненно, когда будут отслежены все возможные результаты, окажется, что это [предположение] не оправдает ожиданий. Я спрашиваю, обладает ли каждая из этих частиц, которая должна участвовать в формировании тела животного, замыслом всего законченного произведения, на основании отпечатка некоего фантазма [, оставленного] на ней, или они 5. [частицы] обладают отдельными частями замысла, поскольку действуют по отдельности? Если [принять] первое (поскольку самым вероятным будет – даже согласно мнению наших оппонентов, – что в Материи не может быть ни знаний, ни восприятия, но лишь то, что возникает из Ре-акции одной части против другой), то как возможно, что любая в отдельности частица Материи или многие вместе (когда в природе еще не существует какого бы то ни было животного) могут обладать отпечатленной Идеей той твари, которую они должны оформить? Если же одна или несколько частиц обладают ощущением (sense) одной части животного (они кажутся более способными к этому, т. к. части гораздо проще, чем целая Система), а другие [частицы, владеют замыслом] иных частей, то как они смогут сообщаться? На каком языке или [при помощи] какой речи они сообщат свои намерения, одна – другой? По этой причине то, что они должны взаимно помогать друг другу в таком замысле, в большей степени невозможно, чем то, что множество людей, слепых и немых от рождения, объединились бы физически и интеллектуально, чтобы выстроить замок или высечь статую такого плана, о котором каждый из них в отдельности представляет не больше, чем какую-то одну очень маленькую часть, но не знает, как она соотносится с целым.

5. Помимо этого, поскольку Чувство в реальности то же самое что и Телесное Движение, оно должно меняться под воздействием новых отпечатков движения (impresses of Motion), так что если бы частица чувства перемещалась бы по этой линии [движения], она, встречаясь на пути с противодействием, должна была бы получить совсем другое воздействие и чувство, и таким образом она забыла бы о том, что было ранее, и свернула бы со своего курса на другой путь. Более того, если частица высвобождается, поскольку Чувство является Ре-акцией, то когда [будет] удалено то, против чего оно действует, Чувство должно прекратиться, и [должно] наступить совершенное забвение. Таким образом [ситуация] с этими частицами не такая же как с пружиной от часов или с натянутым луком, которые должны сохранять ту же Ре-акцию, а, следовательно, и то же чувство, в течение определенного времени. И наконец, даже если бы они и могли [сохранять ощущение], это не принесло бы никакой пользы, ведь пусть их чувство будет таким, каким будет, их движение является необходимым, а оно бывает только телесным, и поэтому результат их движения не может происходить от какого бы то ни было вида знания. Ведь телесное движение стоит на первом месте и лишь ощущается, а не направляется чувствами. Так что имеет ли Материя какое-либо чувство или нет, то, что из этого происходит, есть не что иное, как то, что является результатом беспорядочного смешивания и сталкивания одной ее части с другой, без какой-либо цели, плана или направления. По этой причине, так как обычные Явления природы, управляются в соответствии с высшей мудростью, какую только можно представить, то ясно, что они не являются следствиями самого по себе движения Материи, но [являются следствиями] некоего Нематериального принципа, согласно Аксиоме 10.

6. Поэтому утверждение, что незнание вторичных причин является источником религии, не столь же верно, как [оно справедливо] в отношении безверья и атеизма. Ибо если бы мы проделали более скрупулезное исследование их природы, мы бы разглядели их недостаточность для следствий, подобных тем, которые обнаруживаем происходящими в мире. Но когда мы пристально и внимательно изучили природу Телесных Существ и не нашли в них причинности, пропорциональной тем следствиям, о которых мы говорим, тогда обвинять себя в невежестве, вместо того, чтобы обвинять Материю и Телесное движение в недостаточности, – означает переступить через наши первую и вторую Аксиомы.

 

Глава 13

1. Последнее доказательство [существования] Бестелесной Субстанции, [основанное на существовании] Привидений. 2. Первая Уловка [высказываемая] против силы такой Аргументации. 3. Ответ на эту Уловку. 4. Вторая Уловка. 5. Первый тип второй Уловки. 6. Описание Вергилием того Гения, который предлагает предписания Эпикурейской Философии. 7. Более полное и усовершенствованное понимание этой Философии в наши дни. 8. Великая действенность Звезд (которые, как полагают, состоят только из движения и материи) для порождения всех видов Творений в мире.

1. Третье и последнее основание, к которому я прибегну для доказательства существования Бестелесных Субстанций, – это такие экстраординарные эффекты, которые мы не можем представить сколько-нибудь естественными, но тем не менее должны с необходимостью представить, что причиной их является некая самопроизвольная и свободная Действующая сила; поскольку ясно, что они [происходят] не от человека и не от животного. Речь идет о звуках голосов, стуках, [самопроизвольном] открывании дверей, когда они были плотно закрыты, внезапных огнях посреди комнаты, плавающих в воздухе, а затем исчезающих и угасающих, а также о силуэтах Людей или некоторых видов Животных, внезапно исчезающих при звуках речи или при обращении к ним. Многие такие и подобные им экстраординарные проявления (которые, если угодно, вы можете называть общим термином Привидения) кажутся мне неопровержимым аргументом в пользу существования таких вещей в мире, как Духи или Бестелесные Субстанции. И я продемонстрировал это как необходимое [явление] в последней Главе Приложения к моему Трактату против Атеизма, а в третьей Книге этого Трактата я представил столь многочисленные и столь неопровержимые истории, касающиеся Привидений, что считаю излишним добавлять что-то подобное здесь, извлекая гораздо больше удовольствия в упражнении моего разума, чем в регистрации [свидетельств] истории. Кроме того, я уже сделал там столь тщательную подборку [этих фактов], что не могу надеяться найти что-нибудь более уместное или подходящее, и я не описал ничего, кроме того, что я сверил с теми строгими законами, которые я установил для себя в первой части главы третьей книги, чтобы предотвратить всякие отступления и уловки спорщиков (gain-sayers).

2. Но отчасти из моих собственных наблюдений, а отчасти из информации [полученной] от других людей, я полностью уверился, что существует лишь два способа, с помощью которых они [любители поспорить] обходят силу столь очевидных рассказов. Первый [путь] – стойкое убеждение, что само понятие Духа или Нематериальной Субстанции является Невозможным или самым что ни на есть Противоречивым. А поскольку такие истории выражают то, что они, без сомнения, полагают невозможным, то повествование [о привидениях] с самого начала нужно рассматривать как ложное, и, следовательно, они полагают более разумным считать всех признающихся во встречах с теми или иными [подобными] вещами либо сумасшедшими, либо жуликами, чем поверить в то, что подразумевает Противоречие.

3. С этой уловкой я справился, ясно продемонстрировав, что Понятие Духа подразумевает не более противоречия, чем Понятие Материи, и что его атрибуты настолько же постижимы, насколько и атрибуты Материи. Я надеюсь, этот тоннель мы заделали навсегда.

4. Вторая уловка – это, строго говоря, уловка, касающаяся не истинности историй о Привидениях, а [истинности] наших выводов из этих [историй], т. к. [наши оппоненты] охотно допускают Привидения и Чудеса, зафиксированные в истории, но говорят, что они [эти свидетельства] не служат каким-либо доказательством существования по-настоящему Духовной и Бестелесной Субстанции, отличной от Материи, измененной в ту или иную форму, которая способна двигаться и говорить и т. п., и что они [привидения и чудеса] являются особыми эффектами небесных тел на область порождения и разрушения (region of Generation and Corruption)[21].

5. И те [оппоненты], кто отвечает таким образом, бывают двух типов. Первые очень близки к Аристотелю и Аверроэсу, которые смотрят на Небесные Тела как не только на телесные субстанции, но и связывают [их] с интеллектуальностями – сущностями, отдельными и нематериальными. Но это предположение никак не повредит нашей нынешней цели, [т. к.] они [категория оппонентов] допускают то, что я отстаиваю, т. е. Бестелесную Субстанцию. Эта искаженная гипотеза используется лишь для того, чтобы отбросить все аргументы, основанные на Привидениях, чтобы доказать, что души человеческие живут после смерти, или что существуют некие [сущности] как Демоны и Гении, неизменные и бессмертные по природе. Но я смотрю на это предположение как на вполне опровергаемое, если бы оно стоило того, чтобы бороться с ним.

Вариант Саддукеев гораздо основательнее, т. к. они предполагают свои ἀποῤῥοιαί (истечения) не чем иным, как силой присутствия Бога, преобразующего материю в то или иное привидение, или манифестацию; как если бы во всем [присутствовала] лишь одна Душа, а Бог был бы этой Душой, по-разному действующей в материи. Но это я уже опроверг в одной из своих «Философских Поэм»[22] и опровергну вновь в этом Трактате [Кн. III, гл. 16].

6. Другие под этим влиянием отстаивают ту же самую силу небес, что и эти, хотя они не предполагают столь возвышенного принципа в них, но считают его достаточным для объяснения всех подлунных Явлений, как обычных, так и экстраординарных. Воистину это – весьма почтенный секрет, который не должен быть разглашен или передаваться никем, кроме какого-нибудь старого Силена, лежащего в своем темном гроте или пещере, и не как-то иначе, а в подходящем расположении духа, когда кто-нибудь находит его опухшим от вина, и венок слетает с его головы с бесшабашным изяществом: когда какой-нибудь юный Хромид и Мнасил, сопровождаемый прекрасной и вездесущей Эглой, которая любовным прикосновением оставит следы своих пальцев, [испачканных] в крови тутового дерева, на висках и лбу этого старого Сатира, в то время, пока он спит без задних ног и, похоже, не понимает, что лишен удовольствия почувствовать это. Затем, скажу я, если эти молодые парни достаточно допекут его, он снова споет ту старую песню Эпикурейской философии на более высокой ноте, чем когда-либо, [песню,] которую мне, признаться, отвратительно пересказывать, если бы это [не было нужно] для опровержения, – настолько она чудовищна и нечестива. Но поскольку никакая болезнь не может быть излечена, пока она скрыта, я должен вывести на свет эту Гипотезу, которую поэт кратко представил в этих строках:

«[Силен] запел, что в пустоте огромной
Собрались семена земли, ветров и моря,
А также жидкого огня
Из их первоначал,
И мир младой и все основы из них образовались»[23].

7. Более полное и утонченное понимание [этого отрывка] в настоящее время следующее: что Материя и Движение являются Принципами всех вещей вообще и что благодаря Движению некоторые Атомы или частицы тоньше других и более проворны и активны. Что движение одного тела, направленного на другое, повсеместно с необходимостью производит чувство. Чувство есть не что иное, как Ре-акция частей Материи. И чем тоньше будет Материя, тем тоньше Чувство. Что самая тонкая Материя – та, что формирует Звезды и Солнце, вследствие чего они должны необходимо иметь наиболее чистое и наиболее тонкое Чувство (subtilest Sense). То, что имеет самое совершенное чувство, обладает и совершенными Воображением и Памятью, т. к. Память и Воображение фактически то же, что и Чувство в реальности, так как последнее – не что иное, как определенные модусы первого. То, что имеет самое совершенное Воображение, обладает высшим Разумом и Провидением. А Провидение и Разум являются не чем иным, как более точным потоком фантазмов, ощущений и воображаемого. Поэтому Солнце и звезды являются самыми Интеллектуальными Существами в мире, и именно в них [заключено] Знание, Намерение и Мудрость, посредством которых происходит формирование всех подлунных вещей и управление ими.

8. Они [Солнце и звезды] за счет различных воздействий и проникновений наполнили всю Землю жизненным Движением, взрастив бесчисленные разновидности цветов, трав и деревьев из земли. Они также породили разные Виды живых творений. Они заполнили моря рыбой, поля зверями, воздух небесными птицами. Земная материя столь же легко преобразуема в живые формы этих различных Животных с помощью мощного Воображения Солнца и звезд, сколь эмбрион в утробе матери отмечен ревностной фантазией матери, которая его носит. И поэтому, т. к эти Небесные силы способны формировать живые формы земной материи путем отпечатка их Воображения, для них будет много легче изменять парообразный Воздух в подобные трансфигурации.

Так что признание истинности всех этих Историй о Привидениях, записанных писателями, не может быть Возражением по поводу Существования некоего Бестелесного принципа в мире, т. к. пронзительное предвидение этих величественных тел, [какими являются] Солнце и Звезды, способно вызывать любые Привидения или Чудеса и возвещать Рождение или предвещать Смерть самых значительных людей в мире, что признает сам Помпонацци, находя множество истинных примеров в Греческой и Латинской истории. Это и есть глубочайший Секрет, который старый Силен мог когда-либо спеть, чтобы поймать в ловушку доверчивую молодежь. Действительно, это – φρικτὸν μυστήριον в самом худшем смысле, Horrendum mysterium[24], наводящая ужас и опасная тайна, за исключением того, что есть немалая надежда, что она может оказаться неистинной. Давайте обратимся к ней.

 

Глава 14

1. О том, что Великолепие Небесных Тел не доказывает ни Предвидения, ни Верховной власти (Sovereignty), которые они над нами имеют. 2. О том, что Звезды не имеют о нас знания, Математически доказано. 3. То же Заключение, демонстрируемое более доступно. 4. О том, что Звезды не способны обмениваться Мыслями ни с Солнцем, ни друг с другом. 5. О том, что Солнце не обладает знанием о наших делах. 6. Принципы, установленные для выведения этого заключения 7. Демонстрация того, что оно [Солнце] не может видеть нас. 8. О том, что оно не имеет и другой разновидности знания ни о нас, ни о строении любого Животного на Земле. 9. О том, что хотя Солнце и имело знание о правильном строении Животного, оно не могло передать его в Земную материю. 10. Ответ на [вопрос об] Отдельном случае Характерных черт Зародыша. 11, 12.Дальнейшие ответы на это же. 13. Краткий отпор самонадеянным Опровергателям Понятия Бестелесной Субстанции.

1. То, что Свет есть нечто восхитительное, и сияние Звезд очень привлекательно для взора, и что тело Солнца настолько наполнено величием и царственностью, что без лести мы можем признать, что мы вынуждены смотреть в сторону, не в силах вынести яркости его вида, – все это должно быть признано истиной. Но что это – как ни некое множество Глаз Небес, взирающих сверху на Землю, некое множество доброжелательных и заботливых Наблюдателей и Посредников (Intermeddlers) в делах людей, как причудливо воображает исполненный фантазий химик Парацельс, когда пишет, что не только Принцы и Благородные люди, или люди великие и значительные, но и почти все остальные на пороге смерти получают предвестия (стук в доме, пляски мертвых и т. п.) от этих сострадательных предсказателей надвигающейся судьбы. Должен признать, что я не столь суеверный язычник, чтобы верить хоть одному слову из этого, но думаю, это может быть продемонстрировано как всего лишь фантазия, особенно на основе той гипотезы, что Солнце и Звезды не имеют нематериального существа, свойственного им, но являются чистой Материей, состоящей из тончайших частиц и крайне разгоряченной. Следовательно, мы не можем не быть уверены, что в них нет ничего более Божественного, чем мы это видим во всех других вещах, которые светятся в темноте: скажем, гнилое дерево, светлячки или пламя фитиля.

2. По крайней мере, мы продемонстрируем то, что пусть даже Солнце и Звезды имеют знание о других вещах, они все же не знают совершенно ничего ни о нас, ни о наших делах, что полностью устранит эту последнюю уловку. То, что Звезды не могут обладать знанием о нас, совершенно очевидно. Ибо тогда как Magnus orbis Земли будет лишь точкой по сравнению с расстоянием от нее [Земли] до неподвижной Звезды, т. е. тогда как угол, который мы можем представить проведенным от звезды, и противолежащим диаметру Magnus orbis, для [нашего] Восприятия будет вовсе не угол, а прямая линия, то насколько в этом случае мала Земля сама по себе? И насколько совершенно невидима для любой Звезды, когда ее диаметр более чем в 1100 раз меньше [диаметра] ее Magnus orbis? Отсюда ясно, что совершенно невозможно, чтобы Звезды (хоть и были бы наделены зрением) могли видеть Землю как таковую ([тем более] – ее обитателей), чтобы быть Наблюдателями и Посредниками в [их] делах для блага или зла. А т. к. нет высшего принципа, который вдохновил бы их к познанию этих вещей, очевидно, что они остаются полностью в неведении относительно них.

3. Или, если эта демонстрация (несомненно, истинная сама по себе) не столь понятна каждому, можно добавить что-нибудь более легкое и знакомое, а именно: что Звезды, будучи прозрачными телами, из которых [звезда] первой величины в сто раз больше, чем Земля, тем не менее кажутся нам столь малыми, следовательно, каждый может заключить, что непрозрачная Земля будет либо совсем не видна для Звезд, либо будет выглядеть настолько малой, что для них невозможно различить какие-либо отдельные страны, а тем более города, дома или жителей.

4. Поэтому мы избавили эту многочисленную компанию небесных сенаторов от того, чтобы они имели какое-то отношение к обсуждению или наблюдению за делами человеческими; и, позволив им мерцать и сверкать столь глубокомысленно, сколько они желают, мы можем остаться в уверенности, что они не плетут интриги против нас, ни для добра или зла, т. к. не имеют знания о нас. Также, если бы они имели [это знание], они не смогли бы передавать свои мысли великому предполагаемому правителю мира, Солнцу, т. к. они столь же невидимы для него, как и для нас в дневное время. Так как не что иное, как его свет мешает нам видеть столь слабые объекты, а препятствие состоит ни в чем ином, как в том, что движение, вызываемое солнечными лучами в органе [зрения], столь сильное и интенсивное, что мягкая вибрация света звезд не может ни преодолеть его, ни составить сколько-нибудь значительную пропорцию к нему. Что же в таком случае оно может сделать в отношении самого тела Солнца, материя которого обладает самым интенсивным движением из всего в мире?

5. Таким образом, ничего не остается кроме одного только Солнца, о чем можно полагать, что оно обладает каким бы то ни было знанием, или каким бы то ни было верховным управлением (superintendence) нашими земными делами. И насколько оно неспособно к этой обязанности, я полагаю, несложно продемонстрировать. Отсюда полностью ясно, что те видимые Привидения, будь то в воздухе или на земле (которые справедливо рассматриваются как Аргумент о провидении и существовании некой Бестелесной Сущности в мире), нельзя отнести к власти и провидению Солнца, если считать его чисто телесным.

6. Ибо все сходятся на том, что сама Материя не имеет в себе врожденных Идей о таких вещах, и так, как мы видим их в [окружающем нас] мире, но что посредством Ре-акции одной части [материи], движимой другой [частью], возникает вид Чувства или Восприятия. Данное мнение как наиболее рационально для постижения (предполагая, что Материя вообще имеет хоть какое-то ощущение, sense), так и наиболее согласуется с опытом: мы ясно видим, что Чувство всегда вызвано внешним телесным движением [воздействующим] на наши органы, которые также телесны. Ибо то, что Свет [происходит] из телесного движения, ясно из отражения его лучей, и что не слышно иного звука, кроме того, [что происходит] из движения воздуха или иного опосредующего тела, а прежде голоса [происходит] не что иное, как движение языка, музыка не что иное, как либо воздушный поток, либо ударение по струнам или нечто аналогичное этому, и то же [верно в отношении] других чувств.

Поэтому, если бы в мире не существовало ничего, кроме Тела, было бы очевидно, что чувство возникает лишь из движения одной части Материи относительно другой, и что Движение всегда первое, а Восприятие следует за ним, и что поэтому восприятие с большей необходимостью следует законам Движения, и что воспринимающее не может иметь что-то еще для понимания, чем то, что передается телесным движением. Теперь, исходя из этих принципов легко доказать, что хотя нам следует признать способность Восприятия у Солнца, она не будет равнозначна какой-либо его способности быть либо Наблюдателем, либо Управляющим нашими делами здесь, на Земле.

7. Согласно вычислениям астрономов, даже высказывающихся об этом с осторожностью, Солнце крупнее Земли более чем в сто пятьдесят раз. Но насколько оно кажется маленьким, может судить каждый глаз. Насколько же тогда малой должна видеться ему Земля? Даже если оно [Солнце] вообще видит ее [Землю], оно будет настолько далеко от возможности замечать какие-либо личности или семьи, что не сможет как-то отчетливо различить ни улиц, ни городов, ни полей, ни деревень, но целые регионы, несмотря на свою большую протяженность, будут потеряны, как родина для Алкивиада на той карте мира, которую показал ему Сократ, чтобы обуздать амбиции юного наследника[25]. Земля должна казаться ему значительно меньше, чем Луна, нам, потому что Солнце кажется нам меньше Луны. Легко показать, что диск [Луны] казался бы Солнцу почти в тридцать, а может быть, в шестьдесят раз меньше чем Луна является нам, согласно подсчету Лансбергиуса[26].

Также подумайте, как мало мы можем различить на столь обширном объекте как Луна, когда она ближе всего, несмотря на то, что мы находимся в темноте, в сумерках Земли, за счет чего наше зрение более пассивно и восприимчиво. Насколько мало должен [в таком случае] различать огненный глаз Циклопа Солнца, весь [состоящий] из пламени и света, на таком маленьком Объекте, как Земля [пусть даже его энергичность и движение будут столь категорично строги и неуклонны]? Какое воздействие это окажет на него, мы можем судить по себе: ведь хотя наш орган [зрения] приходит в движение и раздражается, отражая его лучи, мы едва ли различим Луну в дневное время над горизонтом; какое же отпечатление может тогда наша Земля, Объект меньший для него, чем Луна для нас, произвести на Солнце, Тело которого настолько неистово горячо, что оно как бурлящий огонь, если можно так сказать, и пятна на нем как бы шлаковая накипь этого бурлящего котла?

Кроме того, наша Атмосфера [представляет собой] такой густой покров над нами на таком расстоянии, что не может быть видно ничего кроме белого тумана, обволакивающего все и сияющего как светлое облако, в котором лучи Солнца теряются настолько, что они никак не могут вернуть ему какое-либо различимое изображение вещи. Следовательно, для разума настолько же очевидно, что оно не может видеть нас, как для Чувства очевидно, что мы видим его, и, следовательно, оно не может быть ни Наблюдателем, ни Посредником в наших действиях.

8. Но, возможно, вы возразите, что хотя Солнце не может видеть Землю, все же оно может обладать Чувством и Восприятием в самом себе (потому что оно есть прекрасная сверкающая вещь, и в нем нужно предположить [наличие] некоей неизвестной сущности (strange matter)), которые способны составить важную сферу Понимания, Пред-знания и Силы. Но это лишь причудливое предположение, которое не может быть подтверждено ни одной из наших способностей. Более того, совершенно противоположное демонстрируется с помощью тех принципов, по отношению к которым мы уже пришли к согласию. Поскольку в материи нет врожденных Идей и, следовательно, из соударений и бурного движения Солнечных частиц мы не можем рационально предполагать какого-то другого действия в Солнце кроме как то, которое мы испытываем при ударе по нашим глазам, за которым обычно следует ощущение беспорядочного света или пламени. Следовательно, если Солнце имеет какое-либо осознание самого себя, это должно быть ощущение стремительного Света или Огня, являющееся одним и тем же изображением. Возникает вопрос: обладает ли Солнце чувством этого [осознанием самого себя] или нет, несколько более того [осознания], что мы имеем о наших костях, которые мы не ощущаем по причине нашей привычки и их непрерывного ощущения, как м-р Гоббс изобретательно заключает в похожем предположении.

Но если вы скажете, что имеется восприятие тряски или толкотни, или какого-либо соприкосновения или трения Солнечных частиц друг о друга, а тело Солнца чрезвычайно жидкое, и, следовательно, его частицы никогда не пребывают в покое, но мечутся и движутся из стороны в сторону, они соударяются и взбалтываются столь неистово по отношению друг к другу, что восприятие, которое происходит от этого, должно быть настолько разнообразно и случайно, быстро и скоротечно, столь неустойчиво, переменчиво и непродолжительно, что если бы какой-либо человек находился в таких же условиях, как и Солнце, было бы необходимо, согласно этой гипотезе, чтобы он и был, и казался всем окружающим совершенно сумасшедшим; он был бы столь странным, и столь неуравновешенным, и его поступки, мысли и речи обо всех вещах [были бы] неуправляемо опрометчивы и безрассудны.

Короче говоря, то, что Солнце с этим [своим] бурным волнением его Огненных Атомов, должно входить в контакт [и соответствие] с любой рациональной способностью или правильной Идеей любого из этих живых существ, которые мы видим здесь, на Земле, совершенно так же трудно вообразить, как и то, что сами земные частицы должны сбиваться вместе в такие инструменты и формы, которые я уже достаточно опроверг.

9. И если бы Солнце могло пролить свет на любое такое истинное сложение или форму любого животного, или принадлежащие [ему] элементарные свойства или способности, все же непостижимо, как оно могло бы передать это в область порождения здесь, на Земле, частично из-за расстояния до Земли и [ее] Невидимости, а частично из-за того, что глубинный принцип всего существующего является лишь движением, без какой-либо высшей власти для управления им; это Воображение Солнца, действующего на Землю, могло бы отразиться простым Прямолинейным образом, который никогда не сможет достичь такой степени внутренней прочной организации частей в живых существах, и не [сможет] удерживать призраков или привидения в воздухе в любой более определенной форме, чем смог из труб или дым от табака.

10. [Также] пример о воздействии материнской фантазии на Плод в утробе – не более, чем набор красивых слов, т. к. несоответствие [этих двух примеров] настолько велико, что этот аргумент ничего не доказывает: в то время как мать имеет четкую Идею о Плоде и каждой его части, Солнце и Звезды не обладают отчетливой Идеей обо всех частях Земли. Более того, осмелюсь сказать, что то, о чем мы уже говорили вскользь, становится равносильным демонстрации того, что, хотя у них есть Чувство, они обладают им не настолько, чтобы знать, относится ли Земля, на которой мы живем, к Rerum Natura (к «природе вещей») или нет.

11. Опять же, Знак, отпечатавшийся на Плод, есть то, о чем мать имеет ясное и живое понятие, но [по поводу] причудливой конструкции [содержащейся] в Идее животных, я показал, насколько она несовместима со случайным волнением огненных частиц Солнца или Звезд.

12. В-третьих, Опечатление на Плод является очень простым и неглубоким, и редко бывает настолько же искусным, как обычные оттиски печати на воске, которые всего лишь являются видоизменениями его поверхности. Однако данный предполагаемый оттиск Воображения Солнца и Звезд есть более чем твердое изваяние, или самый причудливый Автомат, когда-либо изобретенный остроумнейшим из людей, следовательно, невозможно получить из заурядного Прямолинейного воздействия оттиски Воображения Солнца на Землю посредством Эфира, если оно [действие Солнца и звезд] не приводилось бы в движение Разумной Душой, когда Земля и все пространство между ней и им [Солнцем] были лишены этого [прямолинейного воздействия]. Также я не понимаю, хотя это было бы бесконечно более легким делом, что наведение Индивидуального Рисунка (Signature) Плода столь детально должно выполняться Фантазией матери, [поскольку] несмотря на передаточную способность в организации ее тела, они оба, как она сама, так и Плод, не были бы [в этом случае] одушевленными существами.

13. Поэтому мы уже продемонстрировали без каких-либо уловок, исходя из Явлений универсума, что по необходимости должна быть такая вещь в мире как Бестелесная Субстанция. Пусть теперь ничтожные псевдофилософы освистывают это и высмеивают так, как того требует их глупость.

 

Книга II. Глава 1

1. Дополнительные Аксиомы для демонстрации присутствия Духа, или Нематериальной Субстанции в Человеке. 2. Истинность первой из этих Аксиом подтверждается свидетельством м-ра Гоббса, что уже отмечено в Предисловии. 3, 4. Эта Демонстрация далее была проверена и подтверждена ответом на конкретную Уловку. 5. Доказательство второй Аксиомы. 6. Доказательство третьей Аксиомы. 7. Подтверждение истинности четвертой [аксиомы] на основе свидетельств м-ра Гоббса, как и на основе Разума. 8. Объяснение и доказательство пятой [аксиомы]. 9. Последующее доказательство ее истинности. 10. Ответ на Уловку. 11. Ответ на другую Уловку. 12. Дальнейшая проработка этого первого Ответа. 13. Второй Ответ. 14. Третий Ответ, куда входит подтверждение первого Ответа на вторую Уловку. 15. Очевидность шестой Аксиомы. 16. Доказательство седьмой [аксиомы].

1. Расчистив на данный момент путь для доказательства того, что нет ни Противоречия, ни несообразности в Понятии Духа, но он может Существовать в природе, и что, более того, de facto Нетелесные Субстанции действительно существуют в мире, мы пойдем дальше к цели нашего главного замысла и продемонстрируем, что в Человеке есть такая Нематериальная Субстанция, которая на основании той силы, которая за ней признается, – силы приводить в движение Тело и руководить им – обычно называется Душой. Эту истину мы сперва обоснуем в общем виде, но [от этого] ничуть не менее строгом, доказав, что те Способности или Действия (Operations), которые мы осознаем в самих себе, совершенно несовместимы с Материей, рассматриваемой в целом, без какой-либо партикулярной организации. Впоследствии мы более подробно рассмотрим Тело человека и все возможные формы его структуры, на которые следует обратить внимание при осуществлении тех Действий (Operations), которые мы обычно обнаруживаем в самих себе. А чтобы сделать это более полно и убедительно, добавим еще к числу наших Аксиом следующие.

 

АКСИОМА ХХ

Движение или Ре-акция одной части Материи при взаимодействии с другой, или, по крайней мере, его последующее продолжение в действительности является тем же, что и Чувство, и Восприятие, если [принять], что некое Чувство или Восприятие [вообще имеют место] в Материи.

2. Данная Аксиома, поскольку она достаточно проста сама по себе (если предполагать, что в мире нет ничего, кроме Тела), получает одобрение нашего наиболее уверенного и сильного оппонента м-ра Гоббса в его «Элементах философии» (Гл. 25, п. 2). К чьему суждению я часто прибегаю в случаях подобных этому, будучи убежденным (как на основании разума, так и из милосердия), что хотя он понимает так немного в природе Духов, но [этот] недостаток компенсируется экстраординарно тонкой способностью видеть лучшие и наиболее приемлемые способы объяснения всех явлений [основываясь на] обычных допустимых свойствах Материи. Следовательно, я не сочту неуместным привести его свидетельство в[отношении] вещей такой природы; мои доказательства становятся тем самым более приемлемыми для людей, приверженных его [Гоббса] собственным выводам. Но мое намерение – не [одержать] какую-то особенную победу над таким типом людей, а абсолютно установить истину; я не буду предлагать никаких оснований, которые суть лишь Argumenta ad hominem[27], но [предложу] такие, которые – я в этом убежден (на основании той гипотезы, что нет ничего, кроме Тела в мире) – очевидны для любого, кто может беспристрастно судить об этом. И демонстрацию этой Аксиомы I я привел в моем Предисловии, п. 5.

3. Против этого я не могу вообразить никакой Уловки, разве что предположение, что общего возбуждения одних только частиц материи будет достаточно, чтобы побудить их к мышлению, и что они [частицы], будучи так побуждаемы к этому, могут свободно перебежать к другим мыслительным актам (cogitations) и Фантазмам, так что соответствующим образом возникает впечатление Движения.

На это можно вкратце ответить, во-первых, что поскольку из Бурного движения и столкновений частиц с необходимостью должно возникнуть Ощущение (т. к. они, будучи примерно одинаковой величины, эффективно воздействуют друг на друга), Враждебность (Animadversion) этих частиц будет настолько задействована и сосредоточена на их чувственном восприятии, что, хотя они в ином случае и обладали бы способностью свободно мыслить, они тем не менее будут вынуждены находиться в этих чувственных фантазмах.

Затем, во-вторых, все, что воспринимается, воспринимается в целом лишь тем, что способно быть Воспринимающим (Percipient). Но ничто, в действительности не совпадающее с телесным движением или [результатом] его непосредственного воздействия, не может передаваться простым частицам той или иной материи. Следовательно, ясно, что не имеется никакого скопления Материи, которое входило бы в свободные акты мышления, будь то более мощные Фантазмы, или вторичные понятия, поскольку нет взаимной передачи меж ними, как я уже ранее подробно демонстрировал в соответствующем месте[28].

В-третьих и в-последних, совершенно ясно из чувства и опыта, что материя – первоначало (principle) чисто пассивное, и движима она либо изменяема не иным способом, а только когда некая иная вещь ее движет и изменяет, но [материя] совершенно не может двигать самое себя. Что наиболее очевидно для тех, кто отстаивает Чувство и Восприятие в ней. Так как если бы она обладала каким-либо Восприятием, то, благодаря лишь ее само-движению, она бы извлекала самое себя из-под ударов молота или неистовства огня; и она бы по собственной сообразности стремилась к таким вещам, которые наиболее соответствуют ей и привлекательны, и без помощи Мускулов, она была бы непосредственно наделена Само-движущей силой. Но т. к. Материя настолько тупа, что желает себе этой Силы, то как можно ее мыслить [в качестве] субъекта, в котором должна пребывать Сила и деятельность, бесконечно более божественные, то есть свободное распространение в Многообразии мыслей, исполнение Изобретений, Здравое суждение и Память, и что [должно присутствовать] в таких объектах, которые, как предполагается, не представляют собой отпечатления от Движения частиц [сталкивающихся] друг с другом?

Меня также не сочтут хитрецом и обманщиком, если я называю Материю столь грубой и массивной, словно созданной для ковки молотом или высекания топором, и делаю из этого вывод, что никакая Материя вообще, включая и тончайшую, не движет самое себя: ведь Само-движение столь же совместимо с массивным куском Материи, как и с наименьшей представимой частицей. Поскольку сила так же относится к силе, как величина к величине, и, следовательно, наиболее массивные куски Материи будут двигать себя более решительно и неуклонно. Отсюда выявляется, что мельчайшая частица любого массивного тела, отделенная от него, не имеет по этой причине ни йоты преимущества в отношении Само-движения, но лишь становится менее неуклонной в своем Само-движении.

4. Вы также не поможете себе, прибегнув к вымышленному представлении о Материи, специфически отличной от того, что о ней обычно говорят люди (из которых некоторые украшают ее эпитетом Божественная, как будто она и есть та самая субстанция высшей Божественной природы). Т. к. мы легко можем вывести себя из заблуждения, стоит лишь нам рассмотреть некоторое существенное количество этой Божественной Материи, скажем, Сферу диаметром в несколько дюймов, и притом совершенно цельную (solid), т. е. частицы которой соединены без каких-либо пор или промежутков; и далее принять во внимание, что она не может быть более прочной, чем Болванка Свинца или Кусок Золота, упомянутые мной при демонстрации данной Аксиомы, и столь же Непроницаемой, как любое, какое бы то ни было, тело[29]. Ибо такая Божественная Материя покажется нашему уму неспособной к спонтанному Движению и к свободному Мышлению, и Восприятию, не отпечатленному [на нее извне] телесным движением, подобно упомянутым здесь Болванке Свинца и Куску Золота, и поэтому этот Образ (Figment) есть лишь Глумление над словами, столь же [неудачно] составленными вместе, как [в сочетаниях] божественная болванка свинца или божественный кусок золота.

А то, что я сказал о целой Сфере, верно также и для любой частицы той же природы, которая не более способна к свободному мышлению, чем частицы той материи, из которой составлены Золото или Свинец. Ведь если бы имело место какое-либо восприятие, оно должно существовать [как результат] телесной Ре-акции в обоих [участниках взаимодействия – отдающем и воспринимающем], если мы беспристрастно следуем предписаниям наших способностей. А будь они предоставлены сами себе, процесс передачи свободных Восприятий будет невозможным ни для одного из них, [т. к.] воображаемая Божественная в высшей степени Материя не обладает никаким единством, кроме Близкого-расположения (Juxta–position) частей, как это открыто признают и сами наши Оппоненты.

К этим достоверным предписаниям и рациональным выводам нашего собственного разума вы можете, наконец, добавить свидетельство природы в экспериментах, которое ясно убеждает нас, что нет такой Божественной Материи, наделенной свободным мышлением, и свободной способностью к действию, перемешанной или рассеянной в общей Материи мира, как я ясно показал это в моем «Антидоте»[30]. И поэтому мы приходим к заключению, что никакая вовсе материя не обладает восприятием каким-то иным образом или в согласии с какими-то иными законами, чем те, которые ранее сформулировал м-р Гоббс, и я сам высказался в этой вот двадцатой Аксиоме, – если материя вообще обладает каким-либо восприятием.

 

АКСИОМА XXI

Как далеко простирается Ре-акция, настолько же простирается Чувство или Восприятие, но не дальше.

5. Данную Аксиому следует понимать [как основываясь] как на длительности времени, так и на протяжении субъекта, а именно [на том], что Чувство и Восприятие распространяются в Материи не дальше, чем Ре-акция, и сохраняются не дольше, чем сохраняется эта Ре-акция. Эта истина полностью очевидна из последующей Аксиомы.

 

АКСИОМА XXII

Разнообразие Чувства или Восприятия с необходимостью проистекает из разнообразия Величины, Фигуры, Позиции, Силы и Направления Движения в частях Материи.

6. Истинность этого ясна из 20-й Аксиомы. Ведь Восприятие является в действительности одним и тем же с Ре-акцией Материи [возникающей при столкновении] одной ее части с другой, а при наличии разнообразия Восприятия, следует подразумевать также разнообразие модификаций Ре-акции. Ре-акция есть не что иное, как Движение в Материи, и поэтому может быть изменена не иначе, как с помощью таких изменений, что совместимы с Материей, – т. е. таких как Величина, Фигура, Положение, Локальное Движение, в котором содержатся всевозможные устремления, направленные к этому [основному движению], а также Направление самого этого полного движения или сдерживаемого стремления, и, соответственно, [его] Сила (Vigour). Которую – если вы сведете ее к низшей степени – вы сможете в конце концов привести к Покою, который вследствие этого определенным образом соотносится с этим главным [элементом – движением], как величину вы соотносили с Малостью. Это первые постигаемые [элементы] в материи, и, следовательно, различия в Восприятии необходимым образом должны проистекать из них.

 

АКСИОМА XXIII

Материя во всем разнообразии этих Восприятий, к которым она чувствительна, не имеет [в качестве воспринимаемого] ничего кроме того, что отпечатляется от Телесных Движений, то есть Восприятий каких-то действий либо модифицированных Впечатлений от частей Материи, соприкасающихся друг с другом.

7. Под этой истиной и м-р Гоббс поставит свою подпись со всей готовностью, какую только можно представить, как и его сторонники, которые решительно отстаивают то, что у нас нет восприятия никаких вещей, а есть лишь фантазмы материальных объектов и воспринимаемых слов или знаков, которые мы придумываем для обозначения тех или иных объектов. Это было бы определенно верно, если бы в мире не было ничего кроме Материи, так что они говорят очень согласованно и в соответствии со своими собственными принципами. Я считаю это не только истинным для этой школы [Гоббса], но и само по себе рациональным, если полагать, что нет в мире ничего, кроме Материи, и что Восприятие и Ре-акция в действительности одно. Ведь если эта Ре-акция присуща как животным, так и человеку, то не должно быть никакой разницы [состоящей] в восприятии какого-то принципиально иного рода, но [разница должна состоять] во внешнем способе передачи их восприятий. Следовательно, различие между Людьми и Животными должно состоять лишь в том, что одни способны договориться об [использовании] неких общих знаков, будь то Звуки [голоса] либо Письменные [знаки], или что-то еще для выражения своих восприятий, а другие не способны. Но сами по себе восприятия должны быть одного и того же рода для обоих, они не воспринимают ничего, кроме телесных отпечатлений, которые они чувствуют, когда части материи сталкиваются друг с другом.

 

АКСИОМА XXIV

Отчетливое Отпечатление от любого значительного протяжения разнородной Материи не может быть воспринято лишь одной точкой Материи.

8. Под простой точкой Материи я подразумеваю не просто Математическую точку, но совершенную Ничтожность (Parvitude) или наименьшую Реальность, из которой может состоять Материя (о которой я уже говорил ранее[31]). Поскольку она является наименьшей величиной, из которой может состоять различимая Материя, то ее не может коснуться никакая частица материи, меньшая, чем она сама. Следовательно, эта Ничтожность, которая настолько мала, что она собственно не имеет реально различимых составных частей, – как она может оказаться субъектом, отчетливо воспринимающим изображение, может быть, половины горизонта одновременно, вид которого вызван реальным и отчетливым движением от реальных и различимых частей видимого объекта? Но т. к. эта абсолютная Ничтожность является наименьшей величиной, на которые можно разделить Материю, то через нее может быть проведена не более чем одна реальная линия движения, а все остальные линии будут проходить вне ее. К этому можно добавить, что если бы эта столь совершенная Малость была бы отчетливо воспринимаема различными объектами, то было бы удивительно, если бы она не могла воспринимать частицы воздуха и атмосферы, Глобулы света и тончайшую контекстуру частей непрозрачных тел.

9. Опять же, объект, о котором идет речь, может быть настолько пестрым, я имею в виду, у него могут быть такие цвета, что это может подразумевать противоречие, а именно, что одна и та же частица материи (предположим, очень маленькая и круглая, которая является вершиной пирамиды или конуса) должна принимать это разнообразие одновременно. Противоположные цвета нельзя передать этой круглой частице никаким иным способом, кроме противоположных движений или [сочетания] покоя и движения, которые противоположны настолько, насколько явствует из замечательной теоремы Декарта о Цветах в его «Метеорах» – которая, если бы это было возможным, оказалась бы ложной, однако она, безусловно, верна – [о том], что если рассматривать Движение как причину Способности видеть[32], то противоположность объектов по отношению к цвету должна возникать из противоположных модификаций движения в той частице, о которой мы говорим, что непосредственно передает Объект Воспринимающему. Такая противоположность движений в одно и то же время и в пределах одной и той же поверхности соответствующего места тела является совершенно несовместимой с этим.

10. Также совсем не годится и уловка, [состоящая в том] что здесь нет никакой несогласованности в реальном движении, а есть только устремление к движению, ибо ясно, что устремление столь же реально, как и само движение, и как обратное, т.к. оно реально воздействует на зрение и противоположным образом. Кроме того, это устремление по отношению к движению само является движением, хоть и с чрезвычайно малым продвижением вперед. Но как бы оно ни было мало, все же оказывается большим противоречием, например, что шар А вокруг одного и того же центра и в пределах одних и тех же поверхностей (что является его соответствующим местом, в соответствии со значением этого понятия в школе Аристотеля) никогда не повернется настолько мало от С к В и от В к С одновременно, как повернется совершенно вокруг таким же способом. К этому можно добавить, что некоторые цвета сопряжены с некоторым движением, а другие подразумевают движение одних и покой других, но Сфера, если она покоится и не вращается в какой-то одной своей части, останавливается во всех остальных. Отсюда следует, что невозможно видеть Красное и Черное одновременно.

11. Теперь, когда мы успешно покончили с этим ухищрением, на его место приходит другое, а именно, что отдельные части объекта не действуют на эту круглую частицу, когда она является вершиной видимой пирамиды одновременно, а [действуют] последовательно и настолько быстро, что представление об объекте формируется сразу, как при очень быстром размахивании горящей веткой, когда возникает впечатление единого непрерывного огненного круга. Но мы находим этот пример мало пригодным для наших целей, если мы примем во внимание, что когда размахивают горящей веткой по кругу, это [действие] очерчивает круг на дне глаза, не в одной точке, но на значительном протяжении, и оптический нерв либо духи в нем [имеющиеся] последовательно испытывают касание, но остаются свободными для своего рода Дрожания или Вибрации (как это бывает, когда играет лютня), пока движение не прошло по кругу и затем коснулось [их] снова в том же месте настолько быстро, что застало их все еще энергично движущимися. Но так как здесь есть только одна частица, к которой надо прикоснуться, то некоторые неудобства подобного рода будут повторяться, как мы отметили в предыдущем случае.

12. Ведь так как я ранее продемонстрировал, что некоторые цвета не могут передаваться сразу одной и той же круглой частице Материи, то отсюда следует, что такие цвета сменяют друг друга, и воздействие одного немедленно уничтожает воздействие другого; поэтому мы не можем видеть такое множество цветов, какое возможно различить на крупных объектах одновременно. Ибо если только впечатление не задержится на определенное время на том, что его воспринимает, ощущения не будет, вплоть до того [например], что человек может двигать пальцем так быстро, что сможет с трудом его видеть. А если оно [впечатление] все-таки создаст продолжительное действие – представьте [например] крупный объект, окрашенный фрагментарно в самые противоположные цвета, – нам будет невозможно увидеть эту цветовую пестроту сразу в столь обширных пределах, которые мы видим, но мы сможем видеть это лишь частями, то исчезающими, то возникающими вновь с соответствующей скоростью, но вполне различимыми [при этом].

13. Опять-таки, если мы могли бы вообразить, что впечатления сменяют [друг друга] от отдельных частей основания видимого конуса к его вершине, которую мы представим в виде очень маленького шарика, наподобие тех, из которых состоит второй элемент Декарта, и на него [этот шарик] последовательно оказывается давление в противоположном направлении, тогда дела должны обстоять так, как я их представил на рисунке, где CA – объект, GH – чувствующая материя, I – шарик (Globulus), который перенесен от E прямо к F, где будет получен определенный цвет в наименьшей реальности чувствующей материи в F; но от А он будет перенесен в В, и [притом] мимолетно задев по касательной эту другую реальность (реальностьF), а, может, и на большом расстоянии от F, и запечатлеет такой цвет с А на В или поблизости. И таким же образом [получится отпечаток цвета] с С на D. Так что из этого [примера] также очевидно, что ни одна совершенная малость (perfect Parvitude) не воспринимает объект СЕА целиком. Опять-таки, если мы могли бы вообразить чередование впечатлений, [полученных] от различных частей основания рецепторов сетчатки (visuall Cone) [визуального конуса, или визуальной колбочки глаза] в точку [этого основания], лежащего в основании угла зрения по направлению к вершине угла, которую мы сочтем очень малой шарообразной частицей (globulus), такой, из которых состоит второй элемент Декарта[33], существующей в последовательном столкновении с [другими частицами], вещи должны быть такими, как я их представил в приложенном рисунке: где С А есть объект, G H чувствующая материя, а I – шарообразная частица (Globulus), которая должна переноситься из точки Е прямо в точку F, где будет получен такой цвет в наименьшей Реальности воспринимающей материи в [точке] F; но из А он будет перенесен в В, и с весьма коротким скользящим касанием еще одной Реальности, или это может [происходить] дальше от F и передавать таким образом цвет от А на В или около того, а также от С на D, и таким образом также очевидно, что ни одна из этих абсолютных Наименьших [величин] не воспринимает объект С Е А целиком.

14. И наконец, данное быстрое чередование импульсов или отпечатлений исказит все цвета и, так сказать, породит один объект как бы смешанного цвета, что легко можно понять на примере разукрашенного вращающегося колеса. Ведь что, как не быстрое появление одного цвета на той же самой части оптического нерва, на которой [прежде] был другой [цвет], непосредственно представляет все [вращающееся] Колесо как бы одного смешанного цвета? Но чтобы никого не обманывать [признаем], что данный пример о Колесе имеет частное преимущество перед этим настоящим предположением вследствие того, что заставляет все казаться [окрашенным] в один смешанный цвет, т. к. цвета Колеса поступают не только на одну часть нерва, но и [распространяются по] одной и той же линии от объекта, и в этом отношении пример менее удовлетворителен. Но вполне вероятно, что жидкая воспринимающая Материя вполне сможет найти цвета, принявшие смешанные оттенки, в какой-то мере во всем объекте также и здесь – по причине нестабильности той частицы, на которую от всех его [объекта] частей попадают воздействия. Во всяком случае, это является замечательным подтверждением нашего первого доказательства слабости второй уловки на основании необходимости значительной продолжительности [воздействия] на воспринимающую Материю и того, что Ощущение может существовать только вместе с некоторой текущей продолжительностью того или иного движения перед тем как оно сойдет на нет. Мы также могли бы добавить, что следовало бы существовать до́лжному постоянству объекта, который воздействует на орган (presses against), хотя никакое новое впечатление не последовало внезапно, чтобы стереть предыдущее, как это можно выяснить на опыте с быстрым вращением подвешенной на шнурке раскрашенной пули, что еще более полно подтвердит то, что является нашей целью. Но этого более чем достаточно для доказательства 24 Аксиомы, истинность которой настолько очевидна сама по себе, что, я полагаю, найдется очень немного тех, кто не будет убежден в ней с первого взгляда.

 

АКСИОМА XXV

Если впечатление либо части любого впечатления не воспринимаются данной абсолютной Малостью (perfect Parvitude) или Реальной точкой Материи, они вообще не воспринимаются ею.

15. Это настолько просто само по себе, что не нуждается ни в объяснении, ни в доказательстве.

 

АКСИОМА XXVI

Чувство или Движение, в данный момент присутствующее в Материи, есть необходимое впечатление [полученное] от какой-то другой части Материи и необходимо длится до тех пор, пока та или иная часть Материи не заместит его собой.

16. То, что Движение, которое есть в любой части Материи, необходимо присутствует там, и оно продолжается до тех пор, пока другая часть Материи изменит или уменьшит это Движение, – это ясно из законов Движения, установленных Декартом в его «Первоначалах философии». А наличие одной и той же причины Чувствования или Восприятия (принимая, что в мире нет ничего кроме Материи) ясно из Аксиомы 20, уравнивающей Движение и Чувство, или Восприятие.

 

ГЛАВА 2

1. О том, что если Материя способна Чувствовать, то и Неодушевленные вещи также [на это способны], и о колебаниях м-ра Гоббса в этом пункте. 2. Перечисление некоторых Способностей в нас, совершенно не свойственных [материи]. 3. О том, что Материя способна на Чувство [независимо] от степени нагрева. 4. О том, что ни одна точка Материи не может быть Общим Сенсориумом. 5. А также множество таких Точек неспособно поодиночке воспринимать целостный образ Объекта. 6. А также [невозможность] воспринимать часть частично, а целое целым. 7. Память несовместима с Материей. 8. О том, что Материя неспособна отмечать некоторые обстоятельства Объекта, которые мы запоминаем. 9. О том, что Материя не может быть местом вторичных понятий. 10. Уловка м-ра Гоббса относительно предшествующей Демонстрации со всей очевидностью опровергнута. 11. О том, что свобода нашей Воли свидетельствует о том, что в нас есть Субстанция, отличная от Материи. 12. О том, что м-р Гоббс поэтому признает все наши действия необходимыми.

1. Только что мы добавили Аксиомы, наиболее полезные для нашей цели. Давайте до того, как обсудим устройство и организацию Тела, в соответствии с порядком, нами же предложенным, посмотрим, могут ли такие Операции, которые мы обнаруживаем в нас самих, быть совместимы с Материей, рассмотренной в более общем смысле. То, что материя по своей собственной природе не способна на Чувство, полностью очевидно из Аксиом 20 и 21. Из того, что Движение и Чувство в действительности одно и то же, с необходимостью следует, что где бы ни присутствовало Движение, особенно если оно сколько-то продолжительно, там должно быть Чувство и Восприятие, что противоречит тому, что мы находим в состоянии Каталепсии и нашему повседневному в [наблюдении] неподвижности [телесного] остова; в обоих случаях хоть и возможна Ре-акция, но отсутствует Чувство.

Говоря кратко, если любая Материя имеет Чувство, это будет означать, что при наличии Ре-акции все [вещи] будут обладать им [чувством]; и что звенящий колокольчик, пока он звенит, и лук, пока он натянут, и любая детская игрушка-попрыгунчик (Jack-in-a-box), которым играет школьник, пока он манипулирует крышкой [коробки], за которой тот находится, – все это будет живыми животными или чувствующими созданиями. Это настолько глупо и поверхностно, что одного лишь озвучивания [данного] мнения достаточно, чтобы люди трезвого ума сразу нашли опровержение.

И действительно, сам м-р Гоббс, хотя и он сводит чувство только к Ре-акции Материи, устыдился этих странных выводов и весьма смущается, когда его причисляют к компании тех философов (хотя, как он выражается, людей ученых), которые настаивают на том, что все Тела наделены Чувством. Тем не менее, он не может удержаться от таких же высказываний, разве что он в большей степени избегает наделять их [тела] Памятью, которую они приобретают независимо от того, хочет он этого или нет, как только он [Гоббс] наделяет их [тела] Чувством. Например, при звоне колокола при каждом ударе по нему распространяется дрожь в колоколе, которая, угасая, должна (согласно его философии), стать Воображением, а что касается предшествующего удара, он должен стать Памятью, и если удар поглощает [предшествующий] в пределах этой Памяти, то что может препятствовать [этому наложению звуков] как не Распознавание или Суждение? Но заключение достаточно созвучно этому абсурдному принципу, а именно, что в Универсуме нет ничего, кроме Материи, и что она наделена [способностью] восприятия.

2. Но мы не будем довольствоваться тем, что обнаружили лишь только этот скверный недостаток данного смелого Утверждении, но далее попытаемся показать, что вся гипотеза является ложной, и то, что Материя полностью неспособна к таким действиям, которые мы обнаруживаем в себе, и что, следовательно, в нас присутствует Нечто Нематериальное или Нетелесное, т. к. мы находим в себе, что одно и тоже [в нас] слышит, видит, чувствует вкус, – словом, воспринимает все разнообразие объектов, которые природа являет нам. По той причине, что чувство, являющееся лишь отпечатлением телесного движения, [исходящего] от объектов извне, та часть Материи, которая должна быть общим Сенсориумом, должна воспринимать все разнообразие импульсов [исходящих] от объектов, она должна сходным образом Воображать, Помнить, Мыслить и быть источником спонтанного Движения, а также местом того, что греки называли τὸ αὐτεξούσιον, или свободой Воли. Мы обнаружим, что это предположение связано с неразрешимыми трудностями.

3. Для начала мы не можем помыслить никакую долю материи иначе как либо Твердую, либо Мягкую. Что касается Твердой, все люди не принимают ее во внимание как совершенно не производящую впечатление наделенной такими мыслительными способностями, какие мы осознаем в самих себе. А другая, Мягкая [разновидность материи], оказывается либо непроницаемой, либо проницаемой, либо светоносной. Если она непроницаема, то не может видеть, т. к. внешние поверхности являются препятствием для внутренних составляющих. Если проницаема, как Воздух и Вода, то она будет пропускать внутренне частицы и движение, переносящие чувство, и различие Цветов; и Звук также будет проникать [сквозь нее]. Но так как эта Материя гетерогенна, то есть состоит из частей различной природы и предназначения (допустим, воздух более подходит для [передачи] Звука, а Круглые частицы, которые описывает Картезий, – для Цвета и Света), то восприятие этих объектов будет размещено по-разному, но в нас есть нечто, воспринимающее и то, и другое. Наконец, если она светоносна, то должно возникать куда большее затруднение, чем в [случае] с непрозрачной [ее структурой], т. к. ее собственная огненность отталкивала бы слабое касание внешних воздействий или же, если бы она была настолько мягкой и тонкой, что в определенной степени [была бы] прозрачной, то возникнут те же трудности, что и с проницаемой [материей].

И, говоря кратко, любая жидкая Материя состоит из такого разнообразия частиц, что если целое, как это должно (будучи общим Сенсориумом), и затронуто любым внешним воздействием, то и его части должны быть различным образом затронуты, так что ни один объект не кажется однородным согласно Аксиоме 22. Данную истину я проиллюстрирую далее с помощью простого, но весьма выразительного объяснения. Предположим, мы положили перья, пули и колесики шпор в коробку, где они будут лежать вперемежку, но плотно одно к другому. Случись этой коробке испытать любой толчок, и, предполагая, что весь хлам, о котором идет речь, обладает Чувством, очевидно, что отдельные вещи в ней получат разное воздействие, и, следовательно, если бы общий Сенсориум был таковым, в мире, наверное, не существовало бы однородных объектов. Или, по крайней мере, эти отдельные частицы станут отдельными воспринимающими отдельные движения одного и того же вида извне, как воздух [воспринимает] звуки, а Картезианские Глобулы [воспринимают] свет и цвета. Но о том, что воспринимает все это и таким образом может выносить об этом всем суждение, мы снова остаемся в недоумении, как и прежде, если мы не представим это как некую очень чистую и тонкую материю, настолько легкую и разреженную, что она себя не ощущает, но настолько пластичную и послушную, что она легко чувствует определенные атаки и воздействия от других тел на нее. Что также подразумевает, что только эта Материя Чувствительна, а другие [ее виды] нет. И тем самым подтверждается, что не вся Материя (не в той степени как во Флюидных Телах) обладает Чувством.

Такая подготовленная (tempered) Материя, как эта, аналогична Животным Духам в человеке, которые, если бы материя могла быть Душой, были бы самой настоящей Душой Тела и Общим Воспринимающим все внешние и внутренние движения по причине разреженности, податливости и почти гомогенности, и невосприимчивости любых изменений и деформаций со стороны свободно парящих [по отношению] друг к другу ее собственных разреженных и быстрых частиц, и, следовательно, она подходит для восприятия любых воздействий от других [подобных видов материи]. Отсюда мы можем рационально заключить, что такая тонкая Материя, как эта, – это либо Душа, либо ее непосредственный Инструмент для всех видов восприятий. Последнее [допущение] я докажу как истинное в нужном месте. А ложность первой части [нашего заключения] я продемонстрирую сейчас, более строго доказав, что никакая Материя вообще не способна к такому Чувству и Восприятию, какие мы сознаем в самих себе.

4. Для описания той части Материи, которая является Общим Сенсориумом, я задаюсь вопросом: является ли только одна точка [сенсориума] воспринимающей целостный образ объекта, или же он целиком воспринимается в каждой его точке, или же, наконец, весь Сенсориум воспринимает весь образ посредством расширения частей, одна часть сенсориума [воспринимает] одну часть образа, другая – другую. В первом [случае] принимая во внимание, что в нас то, что воспринимает внешний объект, также движет и тело, следствием будет то, что малая точка Материи даст локальное движение чему-то в миллионы раз большему, чем она сама, а этому нельзя ни найти, ни вообразить показательного примера в природе.

5. Если верное второе, то налицо та же трудность, что и в предыдущей ситуации, [а именно] как столь малая точка, о которой мы говорим, может воспринимать образы столь пространные, или же столь разнообразные объекты одновременно, без стирания или путаницы? Это невозможно, как это явствует из Аксиомы 24. И, следовательно, не получая их, эта точка не может их и воспринимать согласно Аксиоме 25. Но если каждая точка или частица этой Материи могла бы получать образ целиком, какие из этих бесчисленных частиц, получающих образ полностью, могут считаться самим Я, воспринимающим данный образ? Ведь если Я будет всеми этими точками, то восприятие будет совершаться (особенно в случае маленького объекта и очень близко расположенного), когда череда импульсов, поступающая к различным и разделенным точкам, на расстоянии кажется приходящей из нескольких мест, а единичный объект с необходимостью кажется группой объектов. Но если Я – лишь одна из таких точек, то что происходит с другими? Или – кто эти точки?

6. Остается только третий вариант – тот, когда части образа объекта воспринимаются частями той доли Материи, которая признается общим Сенсориумом. Это совершенно противоречит опыту, так как мы осознаем себя воспринимающими объект целиком, в то время как в этом случае [части воспринимают части] ничто не может воспринимать целое, так как каждая часть воспринимает лишь свою часть и, следовательно, нет ничего, способного судить о целом. Не более того, как если бы представить, что три человека пели песню на три голоса, и никто из них не мог бы слышать никакую другую партию, кроме своей собственной, они не смогли бы оценить гармонию в целом.

7. Что касается Места Воображения и Памяти, особенно Памяти, то какой вид Материи может быть признан годным для этой функции? Если бы это была Жидкость, образы Объектов были бы склонны исчезать внезапно, а также искажаться или являться противоположным образом. Например, С, частица этой текучей Материи, получая воздействие от В, должна чувствовать, что оно исходит от В, но оно разносится и вращается вверх и вниз, что свойственно для частиц текучей Материи, поворачивает в сторону E F, которая передает это впечатление от B к L, откуда будет казаться, что впечатление как будто пришло из точки L, ибо оно должно ощущаться как пришедшее из области строго напротив себя (если возможно после удаления данного объекта, на который происходит Ре-акция, почувствовать его вообще). И та же причина будет [иметь место] в других частицах этой текучей Материи, что должно вызвать изрядное количество противоречащей здравому смыслу путаницы, как по отношению к Фантазии, так и к Памяти. Если бы это была Твердая [материя], она бы вскоре Успокоилась, как [в случае] с колоколом, дрожь которого сходит на нет за короткое время, но мы помним вещи и спустя несколько лет, хотя и не думаем о них до того момента [как вспоминаем]. Если [материя была бы] Вязкой, имеет место затруднение похожее; более того, она самая непригодная из всех, как для восприятия Движения, так и для его продолжения, и, следовательно, не похожа на Место ни для Фантазии, ни для Памяти. Ибо если Движение или Реакция и Чувство – внешнее или внутреннее – были бы чем-то единым, то Движение, прекращающее Вспоминание, должно также прекратиться согласно Аксиоме 21. Также не может она [материя] помнить, когда движима опять в той же манере, как и камень или кусок свинца, подброшенные в воздух, которые не могут стать легче или лететь вверх после прекращения движения, так как оба они, достигнув высоты, как будто никогда и не двигались.

8. Наконец, мы помним о чем-то, у чего не может быть Отпечатков в Материи, позволяющих составить о них представление, как, например, Пространство (Wilderness) и Расстояние (Distance). Ведь что касается их обоих, то на веществе Е не может быть сделано отметки линиями от двух объектов АВ и СD, при помощи которой можно было бы определить различие в отдаленности АЕ от СЕ или ширины АВ над СD; ведь оба Объекта оставляют одну и ту же отметку на веществе Е.

9. То, что обычно называется Вторичными понятиями (Secundae notiones) и не является никакими воспринимаемыми объектами самими по себе, ни фантазмами никаких воспринимаемых объектов, но лишь нашим способом их постижения, или их осмысления, в число которых включены все Логические или Математические понятия; они – говорю я – никогда не включались в чувства, т. к. не являются отпечатками от телесного движения, возбуждающими в нас, как в собаках и других животных, лишь чувство звука, цвета, тепла, холода и т. п. При таком положении дел материя аффектируется не восприятием, а телесным воздействием, воздействием одного тела на другое. Из Аксиомы 23 ясно, что эти вторичные Понятия, или Математические и Логические концепты, не могут помещаться в материи, и вследствие этого должны быть в некоей другой субстанции, отличающейся от нее [материи], согласно Аксиоме 10.

10. Здесь м-р Гоббс, чтобы оспорить силу нашего доказательства, нашел на удивление остроумный ход для одурачивания своих последователей, заставляя их верить в отсутствие таких вещей, как эти Вторичные Понятия, отличающиеся от Имен или Слов, посредством которых они – как говорят – обозначаются; и в то, что в нас нет восприятия, кроме как [восприятия] таких Фантазмов, как они отпечатались от внешних объектов, что является общим для нас и животных, а что касается даваемых нами [этим объектам] Имен или их Фантазмов, то они вызваны одной и той же причиной, что и Знаки (Marks), Буквы или Символы (Characters); все, что поступает в [органы] чувств, он хотел бы основать на них, рассматривая это как очевидный довод [к тому], что мы не имеем в восприятии ничего, кроме отпечатленного от телесных объектов. Но насколько смехотворна эта уловка легко можно обнаружить, если мы примем во внимание, что если эти Математические и Логические Понятия, о которых мы говорим, являются не чем иным, как Именами, [то] логические и математические истины не будут одинаковыми у всех народов, т. к. имена у них не одинаковы. Для примера, Similitudo и ὁμοιότης, ἀναλογία и Рroportio, λόγος, и Ratio [34] – имена совершенно различные, Греческие [отличны] от Латинских; однако греки, римляне или какой-либо еще другой народ не отличаются в своих концептах, передаваемых этими разными именами. Поэтому ясно, что существует устоявшееся Понятие, отличное от этих Слов и Имен, а также от тех телесных фантазмов, отечатленных от объекта, что и нужно было продемонстрировать.

11. И, наконец, мы осознаем для самих себя эту способность, которую греки называют αὐτεξούοιον, или Силой в нас самих независимо от любых внешних нападок или назойливых искушений оставаться верными добродетели и целомудрию или [не] уступить удовольствиям, или другим мерзким соблазнам. То, что мы имеем эту Свободу и независимость в самих себе и что мы отказываемся от блага и выбираем зло, хотя вполне могли бы поступать иначе, [тому] является очевидным и неоспоримым свидетельством естественное чувство Угрызений Совести. Ибо, если человек оступился, боль, горе или негодование, которые он вызывает в себе самом, или которые, по крайней мере, ощущает растущими в нем, иной природы, нежели мы испытываем в результате несчастий или унижений, которых не могли избежать. И то, что столь сурово на нас давит и беспокоит, – есть чувство того, что мы навлекли на себя такое-то зло, хотя и было в наших силах этого избежать. То есть если бы в нас не было ни чувства, ни Восприятия, кроме того, что происходит от Ре-акции Материи [в результате] столкновений друг с другом частей, независимо от Ре-презентации вещей, независимо от [их] объяснения и определения, которые мы о них сделали, согласно Аксиоме 26 будет совершенно необходимым, что в данной гипотезе не более Свободы, пока мы определяем и обсуждаем, чем у весов, равновесие которых в конце концов неизбежно. Следовательно, это подтверждает, что та способность, которую мы называем Свободой воли, находится не в материи, а некоей другой субстанции, согласно Аксиоме 10.

12. Стало быть, надо отдать должное м-ру Гоббсу, в согласии с его собственными принципами весьма категорично утверждающему, что все наши действия являются необходимыми. Но т. к. я доказал противоположное за счет [наличия] способности, которую мы называем Самосознанием (Internal Sense) или Общим чувством (Common Notion), обнаруживаемой во всех людях, не насилующих собственную природу, то если только он не сможет обнаружить противоположное (с помощью какой-либо иной пригодной Способности), мой вывод должен считаться несомненной истиной согласно Аксиоме 5. Поэтому он [Гоббс] претендует на некое доказательство Причины (Reason), которую он хотел бы противопоставить предписанию этого внутреннего чувства, и это [доказательство] непременно нужно исследовать, чтобы обнаружить софистику м-ра Гоббса.

 

Глава 3

1. Аргументы м-ра Гоббса, в соответствии с которыми он доказывает неизбежность всех наших действий. Его первый Аргумент. 2. Его второй Аргумент. 3. Его третий Аргумент. 4. Его четвертый Аргумент. 5. Что должны означать слова «Ничто не берет начало в самом себе» в первом Аргументе м-ра Гоббса. 6. Более полное и более определенное объяснение предшествующих слов, смысл которых призван убедить, что никакая Сущность сама по себе не может варьировать свои модификации. 7. О том, что это только сказано м-ром Гоббсом, но не доказано, и полное опровержение его Утверждения. 8. М-р Гоббс попал в ловушку своей собственной Софистики. 9. О том, что одна часть его первого Аргумента безосновательна, а другая часть – софистична. 10. Простое изложение его Аргумента, из которого более полно выясняется его слабость и софизм. 11. Ответ на его второй Аргумент. 12. Ответ на третий. 13. Ответ на затруднение, касающееся Истинности и ложности последующих Суждений. 14. Ответ на четвертый Аргумент м-ра Гоббса, который хоть и недооценен им самим, является самым сильным из всех. 15. Трудность примирения Свободной Воли с Божественным предведением и Пророчествами. 16. О редком использовании способности Свободы Воли. 17. О том, что ее [свободы воли] применение подходяще для Морального конфликта. 18. И Душа несокрушима и там. 19. О том, что Божественные установления либо находят подходящие Инструменты, либо создают их. 20. Чем более точным для нас будет Божественное предведение даже для понимания чего-либо, что само по себе не подразумевает противоречия для понимания, тем более ясно, что человеческая Воля иногда может быть свободной. 21. О том, чего будет достаточно, чтобы обосновать мой последний аргумент против м-ра Гоббса.

1. Его первый аргумент гласит (я приведу этот аргумент – как и все остальные, – пользуясь его собственными словами в том виде, в котором он присутствуют в его Трактате о Свободе и Необходимости): Я считаю (говорит он), ничто не берет начало из себя самого, но лишь из действия какого-то иного ближайшего деятеля, внешнего по отношению к себе, и таким образом, если человек имеет желание или Волю к чему-то, к чему непосредственно перед этим у него не было желания или Воли, причиной этой Воли является не Воля как таковая, а что-то еще, не находящееся в его собственном распоряжении. Так что поскольку бесспорно, что Воля является необходимой причиной произвольных действий, и, согласно тому, что сказано, Воля также вызвана другими вещами, которыми она не распоряжается, отсюда следует, что все произвольные действия вызваны необходимыми причинами, и, следовательно, неизбежны[35].

2. Его второй [аргумент] таков: Я придерживаюсь (говорит он) того, что достаточной причиной является такая, которой не требуется ничего, что было бы необходимо для производства какого-либо действия. Та же самая [причина] является и необходимой. Ибо если бы было возможно, чтобы достаточная причина не приводила к следствию, тогда требовалось бы нечто, что было бы необходимо для его производства, и, таким образом, причина не была бы достаточной. Но если бы было невозможно, чтобы достаточная причина не производила эффекта, тогда достаточная причина являлась бы также необходимой причиной, ибо, как говорят, необходимо производит эффект то, что не может не производить его[36]. Отсюда ясно: что бы ни порождалось, порождается с неизбежностью. Так как все порождаемое имеет на это достаточную причину, или иначе его бы не было. А то, что следует, – либо то же самое, либо столь непосредственно зависящее от своей причины, что мне не нужно добавлять [объяснение] этого.

3. Его третьим аргументом, таким образом, будет тот, который он производит из Будущностных дизъюнкций (Future disjunctions). Возьмем для примера случай с погодой: Необходимо, чтобы завтра шел дождь или не шел; Если, говорит он, в силу обстоятельств нет необходимости для дождя, то, следовательно, есть необходимость в его отсутствии. В ином случае нет необходимости в том, что Высказывание “Будет дождь или не будет дождя” – истинно[37].

4. Его четвертый [аргумент] таков, что отрицание Необходимости разрушило как Установления, так и Предведение Божественного Всемогущества. Ибо все, что Бог намеревается осуществить, используя человека как Инструмент, или предвидит как то, что осуществится, человек, если он наделен свободой от необходимости, может расстроить [этот замысел] и сделать так, что это не осуществится; и Бог должен либо не предвидеть этого и не управлять этим, либо он должен знать наперед, что эти вещи будут такими, что они никогда не произойдут, и приказывать то, что никогда не осуществится[38].

5. Начало его первого аргумента как-то неясно и двусмысленно: Ничто [ни одна вещь] не берет начало из самое себя. Но я, насколько смогу, буду беспристрастным и точным толкователем. Если он [Гоббс] под началом подразумевает начало Существования, то, несомненно, верно, что ни субстанция, ни модификация субстанции не берут начало из самих себя, но это не приведет к Выводу, на который он рассчитывает. Если же он имеет в виду, что Ничто [ни одна вещь] не берет начало из самое себя, не будучи подверженным иным влияниям или модификациям, чем это было ранее, то под ничто он должен понимать не сущность, не Дух или Тело, или не Модификацию сущности. Дух он не может иметь в виду, т. к. не признает такового в общем понимании природы. Если [он имеет в виду] Тело, то отсюда не получить вывода, на который он [Гоббс] нацелен, если только в универсуме не будет ничего, кроме Тела, что всего лишь является сомнительным его принципом, который он заклинает признать своих доверчивых последователей, но нигде не доказывает, как я уже отмечал. Если под Модификацией он имеет в виду Модификацию Материи или Тела, то это по-прежнему опирается на предыдущий принцип, [утверждающий] что в мире нет ничего кроме Тела, и тем самым он доказывает лишь пустую гипотезу и к тому же ложную, что, впрочем, я уже продемонстрировал. Поэтому наиболее приемлемая интерпретация, которую я могу предложить, – та, что [под выражением] ничто [ни одна вещь] он не имеет в виду ни сущность, ни модификацию сущности, желая спрятать свою столь горячо отстаиваемую гипотезу (Что в мире нет ничего кроме Тела) под столь общей и неопределенной терминологией.

6. Следовательно, эти слова в других смыслах не претендуют на то, чтобы что-то [в себе] заключать; давайте взглянем, насколько они в этом преуспевают, понимая под «ничто» «не Сущность» или «не Модификацию Сущности», или, что было бы ближе к сути дела, «не Способность Сущности». И, исходя из этой двойственности значений, давайте рассмотрим два Утверждения, которые из нее следуют, а именно, что никакая Способность любой Сущности не может изменять свою Деятельность из того, что она есть, но [может изменять] под воздействием какой-либо другой действующей силы вне себя; или, что никакая Сущность не может изменять свою Модификацию или Деятельность из самой себя, но [может изменять] под воздействием какой-либо другой непосредственно Действующей силы вне себя. Из этих двух утверждений последнее кажется несомненно лучшим по смыслу и более естественным. Потому что это очень резко (и, если по-настоящему разобраться, – ложно) сказать, что Модус или Способность любой Сущности меняет себя, потому что именно Сущность сама есть то, что само приводит в действие эти изменения модусов, если ни один внешний агент не является причиной этих изменений. И м-р Гоббс, противопоставляя Внешний Агент этой Вещи, которая, по его словам, не изменяет себя, естественно подразумевает, что оба они не Способности, а Субстанции, о которых он говорит.

7. Таким образом, остается рассмотреть лишь последнее утверждение, что ни одна Сущность из самое себя не может изменять свои Модификации. То, что некоторая сущность должна была иметь силу движения, ясно из наличия Движения в мире, которое должно быть проявлением (effect) той или иной Субстанции. Но то, что Движение в широком смысле, принимая его и за мутацию или за изменение, может исходить из той самой субстанции, в которой обнаруживается, – это кажется мне ясным из Опыта: так как в нас присутствует сущность, как бы мы ее ни называли, которую мы находим наделенной этим свойством [движения]; и как следует отсюда, оно обладает различными восприятиями Математическими, Логическими и, я могу добавить, Моральными, которые не являются никакими отпечатлениями или следами телесного движения, и каждый может наблюдать на собственном опыте или открывать в написанном другими, как разум перешел от одного из этих восприятий к другому в весьма длинной дедукции доказательства. Так же, как и то спокойствие от телесного движения, какое требуется при обдумывании такой серии причин, в которой духи не должны входить ни в какое другое положение или движение, чем то, в которое они ведόмы самим разумом, где эти нематериальные и интеллектуальные понятия обладают главенством и управлением. Кроме того, в более грубых фантазмах, как можно предположить, где-то запечатленных в мозгу, состав, смешение и их различное сочетание (various disposal) есть чисто произвольный акт, подразумевающий сущность, способную, как это уже отмечено, вызывать в себе разнообразие таких фантазмов, которые ранее были показаны ей внешними объектами, и затем менять и перемещать их по собственной воле. Но что возразить мне на основное положение м-ра Гоббса, как это требуется? Достаточно будет открыть, что он только говорит, что ни одна Сущность не может изменять свои Модификации из себя самой, но он не доказывает этого. Следовательно, что бы он ни заключал вслед за этим, это основано лишь на пустом принципе.

8. Однако из этого шаткого основания он заключает, что всякий раз, когда мы проявляем Волю к чему-либо, причина этой Воли не сама Воля, а нечто иное, не находящееся в нашем распоряжении; значение этого должно быть таким, что всякий раз, когда мы волим, некое телесное отпечатление, которого мы не в силах избежать, нас к этому принуждает. Но этот вывод столь же слаб, сколь и заносчив, и как я уже показал, он не имеет под собой оснований. Я лишь отмечу, как м-р Гоббс, хотя и освободившийся от авторитета схоластики и настроенный на свой собственный лад, не освободился тем не менее от ее глупостей в разговоре о Способностях и Действиях (и те и другие одинаково абсурдны), как отделенных и отличных от Сущности, которой они принадлежат, что порождает много расхождений и неясностей в рассуждениях о вещах. Я говорю это по поводу таких его выражений, как то, что Воля есть причина воления, и что она является необходимой причиной для произвольных действий и вещей, которыми она не распоряжается. Хотя, если бы человек говорил должным образом и желал быть понятым, он сказал бы, что Субъект, в котором находится эта сила или акт воления (назовите это Человеком или Душой Человека), является причиной того или иного произвольного действия. Но это обнаружило бы его Cофистику, в результате чего он случайно заманил бы себя в ловушку [, которая состоит в том, что]: Нечто [находящееся] вне [действия] власти Воли необходимым образом вызывает Волю, а Воля, однажды вызванная, сама есть необходимая причина произвольных действий, и, следовательно, все произвольные действия являются неизбежными.

9. Помимо того, что первая часть этой аргументации беспочвенна (как я уже отмечал ранее), вторая софистична – та, что говорит, что Воля есть необходимая причина произвольных действий. Под необходимой можно понимать неизбежность, вынужденно вызванную и которую заставили действовать, хочет она того, или нет; или еще она [necessary cause] может означать, что Воля есть необходимая причина (requisite cause) произвольных действий, так что не может быть никаких произвольных действий без нее. Об этом [можно сказать, что] последний [тип причинности] до некоторой степени верен, а первый – абсолютно не верен. Так как один Вывод, сделанный из данных утверждений, необоснован, другой – софистичен, [суммарное] заключение может быть лишь смехотворно слабым и жалким. Но если бы он говорил Конкретно, а не Абстрактно, софистика была бы более заметной или, скорее, ход его рассуждений – блеклым и низким. Поэтому, опуская разговор о Воле в отдельности, являющейся в себе лишь безрассудной силой или действием, давайте поговорим о той Сущности, которая наделена Волей, Чувствами, Разумом и иными способностями, и посмотрим, какой облик будет иметь его аргументация, которая далее последует из этого.

10. Некий внешний неодолимый Агент всегда в обязательном порядке дает основание той Сущности (называйте ее Душой или как вам угодно), которая наделяется способностями проявлять волю. Данная Сущность, наделенная силой приводить в действие самое себя в акте Воления, есть необходимая причина Произвольных действий. Следовательно, все произвольные действия являются необходимыми. Первое утверждение теперь на первый взгляд кажется весьма ошибочным, так как Душа наделена как Пониманием, так и Волей, и поэтому не может быть необходимо привязанной к воле посредством внешних воздействий, но – посредством проявления определенных понятий и восприятий, которые она производит в самой себе и которые являются чисто интеллектуальными. И второе [утверждение] кажется весьма скудным и слабым образчиком софистики. Оба мои рассуждения настолько просты и достаточно ясно высказаны, что мне не нужно добавлять ничего более, но лишь перейти к его [Гоббса] второму аргументу, суть которого вкратце сводится к следующему.

11. Каждая причина является достаточной причиной, иначе она бы не смогла произвести своей эффект, иначе чего-то бы недоставало, и она не была бы достаточной причиной. И поэтому каждая причина является необходимой причиной, а, следовательно, каждый эффект, каждое следствие действия, даже те, что определены как произвольные, являются неизбежными. Данное рассуждение в первом приближении выглядит искусным, но при ближайшем рассмотрении мы находим достойный сожаления образчик софистики, легко узнаваемый по двусмысленности такого утверждения: Каждая достаточная причина является необходимой причиной. Так как сила [этого высказывания] состоит не столько в том, что нечто названо Достаточным, сколь в том, что оно названо Причиной, каковой если бы она была, то она необходимо должна иметь Следствие, будь она достаточной или недостаточной, а это обнаруживает софизм. Ибо эти соотносительные термины, Причина и Следствие, необходимым образом подразумевают друг друга. Но каждое Сущее, достаточное для того, чтобы действовать так или иначе, если оно пожелает вследствие этого стать причиной, не действует и не воздерживается от действия по необходимости. И поэтому, если оно все-таки действует, то оно к Достаточности своей силы добавляет Волю, а если оно не действовало, то не потому, что не обладало достаточной силой, а потому что этой силой не воспользовалось. Таким образом, мы видим, что каждая достаточная причина, понятая правильно без лукавства (captiositie), не является необходимой причиной и не обязательно произведет эффект. И хотя имеется достаточность силы, может не хватать чего-то еще, а именно проявления воли, в результате которого может происходить так, что способное действовать, если того пожелает, не действует, но если оно действует, то воля добавляется к достаточной силе, так что нельзя сказать, что оно необходимо в каком-то ином смысле, чем это сказано в Аксиоме «Метафизики», Quicquid est, quamdiu est, necesse est esse: то есть, невозможно одновременное наличие и отсутствие одного и того же объекта[39]. Но прежде чем действовать, оно [способное действовать] могло бы выбрать, действовать ему или нет; и оно само определяет это. И в этом смысле его [проявление воли] можно назвать свободным Агентом, и оно не является необходимым. Таким образом, очевидно, что, несмотря на некоторую изящную извращенность остроумия в измышлении этого аргумента тем не менее в его основании нет никакой прочности.

12. И так же мало [прочности] есть в его третьем [аргументе], но в этом, я должен признаться, я не могу столь же обвинить его в искусности и софистике, сколько в незнании правил логики; ибо он прямо утверждает, что необходимость истинности того утверждения, которое здесь упомянуто, зависит от необходимости истинности его частей; в этом случае не может быть более грубой ошибки в искусстве рассуждения. Ибо он мог бы также сказать, что необходимость истинности конъюнктивной аксиомы (Connex Axiom) зависит от необходимости истинности частей, как от дизъюнкции. Но в конъюнкции, когда обе части не только ложны, но и невозможны, аксиома обязательно истинна. Как, например, если Буцефал – человек, он наделен человеческим разумом; эта аксиома необходимо истинна, в то время как ее части невозможны: так как конь Александра не может быть человеком и не может иметь разума человека в обоих случаях – ни в принципе, ни на деле. Таким образом, необходимость заключена лишь в связи между частями [высказывания], а не в самих частях. Так что, когда я говорю, завтра будет дождь, или не будет дождя, эта дизъюнкция частей является также необходимой, но необходимость заключена в дизъюнкции частей [высказывания], не в самих частях. Ибо как только они будут разъединены, возникает необходимость, чтобы одно из них должно осуществиться, хотя нет необходимости в том, чтобы одно было бы более определено, а не другое. Как в случае, когда человек содержится под стражей, где он может пользоваться только двумя комнатами, хотя и необходимо, чтобы он находился в одной из двух комнат, все же он не привязан ни к одной из них. И, чтобы быть кратким, и предотвратить те одинаково пустые ответы и реплики, которые последуют за этим аргументом у м-ра Гоббса, [я скажу, что] как необходимость этой дизъюнктивной аксиомы содержится в дизъюнкции как таковой, так и истина, для которой эта необходимость является модусом, должна тоже на нее опираться – потому что утверждается дизъюнкция частей [высказывания], а не сами части, как должен признать любой, кто обладает хотя бы средним умом.

13. Есть более опасный способ, которым мог воспользоваться м-р Гоббс, – способ, более вызывающий доверие, но едва ли более успешный, который признает аксиому, озвученную из будущей вероятности (of a future Contingent), такую как эта: cras Socrates disputabit – завтра Сократ будет вести диспут. Все согласны с тем, что вся аксиома целиком либо истинна, либо ложна; если эта аксиома сегодня истинна, то Сократ не может завтра не участвовать в диспуте, а если она сегодня ложна, то не может участвовать: и поэтому его действие в диспуте или бездействие будут необходимы, т. к. высказывание не может быть одновременно истиной и ложью. Некоторым очень сложно выбраться из этой ловушки; но если мы более точно изучим смысл высказывания, трудности исчезнут. Потому что он утверждает, что Сократ будет завтра участвовать в диспуте, утверждает это (используя различие будущих событий, которое где-то предлагает Аристотель) либо как τὸ μέλλον (будущее, которое собирается быть), или τὸ ἐσόμενον (просто будущее)[40] – то есть как вещь, которая как бы существует или имеет возможность существовать иным способом, или как вещь, которая определенно должна произойти. В последнем [случае] аксиома ложна; в первом она истинна, и поэтому свобода действий Сократа, как и все другие сопутствующие эффекты, легко избавлены таким образом от этой изощренной путаницы. Ибо каждая будущностная аксиома (Future Axiom) столь же не поддается нашему суждению, если только мы не определим ее смысл одним из названных модусов, сколь неопределенная аксиома (Indefinite Axiom) поддается, если добавить к ней пояснения универсальности или специфичности. Мы также не можем сказать о них, что они являются истиной или ложью, пока мы не заполним и не определим их смысл.

14. Свой четвертый аргумент он предлагает с некоторой неуверенностью и даже неохотно, как если бы он считал, что не будет логичным (это его собственные слова), чтобы применить его и добавить его к остальным. И, со своей стороны, я не могу не одобрить последовательность его суждений и согласованность с другими частями его философии. Потому что, если нет ничего, кроме Тела или Материи в полном смысле [этих слов], будет очень трудно отыскать такое Божество, которое обладает знанием или пред-знанием (foreknowledge) чего-либо. И поэтому я подозреваю, что этот последний является Argumentum ad hominem, чтобы запутать тех, кто не погрузился еще столь основательно в глубину естественных знаний, чтобы вообразить, что они открыли для себя, что в мире нет Бога.

15. Но он пусть возводит напраслину, сколько пожелает, это – единственный аргумент, им приводимый, который имеет хоть какой-либо приемлемый смысл или основание. Данный предмет испытывал остроумие всех времен, чтобы примирить Свободу воли человека с Повелениями (Decrees) и Пред-знаием (Prescience) Бога. Но моя Степень свободы (Freeness), я надеюсь, и [моя] Умеренность делают для меня более легким дело, которое представляется рискованным для других. Поэтому мой ответ будет кратким.

16. Во-первых, хотя в душе человека есть такая способность, как Свобода воли, душа не всегда пребывает в таком состоянии, что действует в согласии с этой способностью. Ибо она может выродиться до такой степени, что можно наверняка знать, как она поступит в том или ином случае, как и то, что будет делать голодная собака, когда ей предложат корку хлеба, что является общим состоянием почти всех людей в большинстве случаев их жизни. Или же она может быть настолько Героически благой, хотя это случается и очень редко, что можно так же точно знать, как и в предыдущем случае, что она будет делать или претерпевать в тех или иных непредвиденных обстоятельствах. И в [обоих] этих случаях применение Свободы воли купируется.

17. Во-вторых, то применение способности Свободной Воли очевидно именно тогда, когда оказываемся на грани Выбора (Equiponderance) между чувством Добродетели с одной стороны, и легкостью или Удовольствием от какого-либо порочного действия с другой, так что мы осознаем сами, что должны, и что мы можем, если захотим, отказаться от одного и остаться верным другому.

18. В-третьих, в этом конфликте Душа не имеет такой абсолютной власти, чтобы определиться к тому или иному действию, но Искушение или Сверхъестественная помощь, безусловно, могут повлиять на нее тем или иным образом, чтобы она не могла использовать эту свободу индифферентно.

19. В-четвертых, Божественные Указания людей либо останавливают, либо принуждают их к осуществлению того, что абсолютно предназначено или предсказано в их отношении.

20. В-пятых, Пред-знание (Prescience) Бога настолько обширно и превосходит все наше понимание, что все, что можно надежно сказать об этом, – что это знание является самым совершенным и законченным, точно отражающим природу, силы и свойства вещи, которую оно пред-знает (foreknow). Отсюда неизбежно следует, что если есть какое-то Создание свободное и недетерминированное [в своих действиях], и что в таких-то обстоятельствах и в такое-то время оно может либо действовать таким-то образом, либо не действовать таким-то образом, то совершенное Пред-знание (Foreknowledge) должно различать из вечности, что указанное Создание в таких обстоятельствах может действовать таким [именно] образом: либо так, либо иначе. И, наконец, следует разъяснить совершенство этого Пред-знания и Всеведения Бога: поскольку Его всемогущество должно простираться так далеко, чтобы быть способным сделать все, что не противоречит тому, чтобы быть сделанным; так же и его Пред-знание и Всеведение должно распространяться настолько, чтобы оно могло полностью и определенно знать все, что не противоречит тому, чтобы быть известным.

И как краткий вывод: Свободные или Возможные следствия (Effects) либо подразумевают противоречие, которое должно быть [заранее] известно (foreknown), либо не подразумевают его. Если они подразумевают противоречие, которое [должно быть заранее] известно, они не являются объектом Всеведения Бога, и поэтому не может быть никаких оснований для того, чтобы его Пред-знание определяло их, и не может быть доказано, что они детерминированы таким образом. И если они [возможные следствия] не подразумевают никакого противоречия, которое можно было бы пред-знать, это означает признать, что божественное Пред-знание и они вполне могут совпадать. И так или иначе, несмотря на божественное всеведение, действия людей могут быть свободными.

21. Таким образом, по итогам всего этого [сказанного] человеческие действия иногда свободны, а иногда и не свободны, но в том, что они иногда свободны, имеет место доказательство того, что в нас есть способность, которая является несообразной с чистой Материей, и этого достаточно для сказанного.

 

Примечания

* Продолжение; начало см. в: ΕΙΝΑΙ. Т. 9. № 2 (18). С. 18–61. Перевод с англ. и примечания О. Ю. Бахваловой и А. В. Цыба. Перевод выполнен при финансовой поддержке РФФИ в рамках научного проекта №15-03-00813 / The reported study was funded by RFBR according to the research project № 20-011-00845.

[1] Hobbes T. Hobbes’s Leviathan. Reprinted from the edition of 1651 with an essay by the late W. G. Pogson Smith. Oxf., 1929 (далее – Leviath.). III, XXXIV.

[2] Hobbes T. Elements of Philosophy. L., 1656 (далее – EP) I. XXV, 9.

[3] EP I, V, 4.

[4] Hobbes T. Human nature Or, the Fundamental Elements of Policy // The moral and political works of Thomas Hobbes of Malmesbury. L., 1750. P. 1–32 (далее – HN). XI, 4.

[5] Ibid. XI, 5.

[6] Leviath. I, XII.

[7] HN XI, 5.

[8] Leviath. IV, XLV.

[9] Leviath. IV, XLVI.

[10] Ibid.

[11] См.: ΕΙΝΑΙ. Т. 9. № 2 (18). С. 23–27.

[12] В «Антидоте против атеизма» Мор разъясняет, что к этим действиям, или процессам души относятся Spontaneous Motion, Animadversion, Memory, Reason, т. е. самопроизвольное движение, память и рассудок, или разум (Antidote I, XI , пункт 2).

[13] Бессмертие Души. Кн. I. Гл. III, §§1–2 (см.: ΕΙΝΑΙ. Т. 9. № 2 (18). С. 39–42); Henrici Mori Cantabrigiensis Scriptorum Philosophicorum Tomus Alter. Typis R. Norton; impensis J. Martyn & Gualt, Londini, 1679. P. 227–237.

[14] More H. Antidote Against Atheisme // A Collection of Several Philosophical Writings of Dr. Henry More. London: Printed by James Flesher, 1662. P. 1–190 (далее – Antidote) I. VI.; Antidote. Append. II. 4–6 ff.

[15]

[16] «Вся в целом [теле] и вся в любой части тела».

[17] Из «делимой и неделимой сущности» (Plato, Tim. 34c–35b; 43d).

[18] Antidote I. VII–VIII.

[19] Antidote II. II, 8.

[20] EP IV. XXV.

[21] Возможно, отсылка к рассуждениям Платона о трех родах в «Тимее»: (1) «бытие», или «тождественная идея, нерожденная и негибнущая», (2) «возникновение», или «нечто подобное этой идее и носящее то же имя [но] – ощутимое, рожденное, вечно движущееся, возникающее в некоем месте и вновь из него исчезающее, что воспринимается посредством мнения, соединенного с ощущением» и (3) «пространство», «которое дает обитель всему рождающемуся» (Plato, Tim. 52 a–d, пер. С. С. Аверинцева). – Прим. А. Ц.

[22] More H. The Complete Poems of Dr. Henry More, Edinburgh, 1878.

[23] Verg. Ecl., VI, 31–34: разбуженный Силен (италийский лесной бог демонического уровня, аналог греческим сатирам из круга Диониса) поет в этом сюжете песнь, содержащую космогонию собирательного (стоического, или эпикурейского – как считает Г. Мор) содержания, а также некоторые известные сюжеты греческой мифологии: «Namque canebat, uti magnum per inane coacta/ Semina terrarumque animaeque marisque fuissent,/ Et liquidi simul ignis; ut his exordia primis/ Omnia, et ipse tener mundi concreverit orbis». – Прим. О. Б.

[24] С греч. и лат.: «внушающая ужас тайна».

[25] Plato, Alcibiades 2, 121–124a.

[26] Филипп ван Лансберг (Philipp van Lansberg, Philippus Lansbergius, 1561–1632) – голландский астроном.

[27] «Аргумент к личности» – логическая ошибка, при которой оспаривается не сама несостоятельность высказывания, а высказывание опровергается ссылкой на свойства личности человека.

[28] More H. The Immortality of the Soul, II. VI. 4–6.

[29] Предисловие к «Бессмертию души», § 5.

[30] Antidote II. II, 8 (More H. An Antidote against Atheism, or, an Appeal to the Naturall Faculties of the Minde of Man, whether there be not a God. London: Printed by J. Flesher, 1655). – описание уже было в предыдущей главе.

[31] Бессмертие души, I, VII.

[32] Метеоры, гл. VIII.

[33] Первоначала философии, III, 52.

[34] Similitudo (лат.) и ὁμοιότης (греч.) – подобие, сходство; ἀναλογία (греч.) и proportio (лат.) – соотношение, соразмерность; λόγος (греч.) – слово, разум, космический закон, ratio (лат.) – разум, разумность, смысл.

[35] Hobbes T. Of Liberty and Neceffity // The moral and political works of Thomas Hobbes of Malmesbury. L., 1750. P. 469–485.

[36] Ibid. P. 484.

[37] Ibid. P. 485.

[38] Ibid.

[39] Возможно, Arist. Met. 1010b 25–30.

[40] Arist. Int. 18b–19a.

 

© А. В. Цыб, 2021
© О. Ю. Бахвалова, 2021
© Н. В. Голик, 2021